Джеффри Дивер - Во власти страха

– Ну и что, если это слишком поспешно? – В голосе Пам снова послышалось раздражение. Характер у нее всегда был вспыльчивым – при ее воспитании иного ждать не приходилось. Но она пошла на попятную. – Послушай, Амелия. Сейчас самое время это сделать. Когда мы в этом возрасте. Позднее? А если мы поженимся и у нас появятся дети?

«Пожалуйста, не продолжай».

– Тогда уже будет невозможно бродить пешком по Европе.

– А как быть с деньгами? Работать там нельзя.

– Это не проблема. Сет будет продавать свои очерки. К тому же он какое-то время откладывал деньги, и его родители очень богаты. Они смогут нас выручить.

Сакс вспомнила, что его мать адвокат, а отец работал в инвестиционном банке.

– И у нас есть блог. Я смогу вести дневник событий.

Сет несколько лет назад создал сайт, через который люди могли отправлять финансовую помощь на различные социальные и политические нужды, преимущественно с левым уклоном – избирательные права женщин, поддержка искусства, контроль над вооружением. Пам теперь занималась работой на этом сайте даже больше, чем он. Да, он казался популярным, хотя Сакс полагала, что они получают в виде пожертвований не больше тысячи долларов в год.

– Но… куда вы собираетесь? В какие страны? Это не опасно?

– Пока что не знаем. Это одна из составляющих приключения.

Стремясь потянуть время, Сакс спросила:

– А что говорят Оливетти?

После того как Сакс ее спасла, девочку отдали приемным родителям, которых Амелия проверяла, словно телохранителей президента. Приемные родители были чудесными, но в восемнадцать лет, в прошлом году, Пам захотела жить самостоятельно и – с помощью Райма и Сакс – поступила в колледж и устроилась на работу с неполным рабочим днем. Однако оставалась близка с приемными отцом и матерью.

– Они одобряют.

Ну конечно, Оливетти были профессиональными родителями: у них не было связи с Пам до того, как девочку поместили к ним. Они не выбивали ногой дверь, не спасали ее от Собирателя Костей и от злобной собаки, стремящейся ее загрызть. Не вступали в перестрелку с отчимом Пам, собравшимся ее задушить.

И помимо этого Сакс тратила больше времени, чем вечно занятые приемные родители, отводя Пам в школу и встречая ее после занятий, отвозя на приемы к врачу и на сеансы психологической помощи. Использовала связи, сохранившиеся со времен работы манекенщицей, чтобы устроить ее в костюмерную на Бродвее. А теперь, как не могла не отметить Сакс, о своих планах путешествовать девушка в первую очередь рассказала приемным родителям.

«Продолжай, я заслуживаю того, чтобы все это услышать», – подумала Сакс. Но Пам не считала так. Она резко сказала:

– Во всяком случае, мы так решили. – Затем ее тон стал вдруг легкомысленным, однако Сакс видела, что это напускное. – Мы уедем на год. На два от силы.

«Теперь уже на два?»

– Пам, – начала Сакс. – Я не знаю, что сказать.

– Знаешь, знаешь. Говори.

Служа в полиции, Сакс никогда не колебалась. И не могла колебаться, будучи старшей сестрой. Или суррогатной матерью. Или кем она была в жизни этой девушки.

– Пам, время сжимать кулаки.

Девушка знала это выражение отца Сакс. Прищурясь, она посмотрела в глаза Амелии. Сакс ответила ей осторожным и твердым взглядом.

– Год путешествовать с кем-то – ты хоть соображаешь? – Сакс произнесла это ровным голосом, стараясь сохранить в нем нежность.

Но девушка ответила так, словно Сакс распахнула окно комнаты и впустила в нее ливень или ветер с мокрым снегом.

– Мы знаем друг друга, – вызывающе произнесла она. – Это главное. Ты что, не слышала меня?

– Но по-настоящему знаете? На это уходят годы.

– Мы подходим друг другу, – возразила Пам. – Это очевидно.

– Ты встречалась с его родными?

– Разговаривала с его матерью. Она очень добрая.

– Разговаривала?

– Да, – огрызнулась Пам. – Разговаривала. И его отец знает обо мне все.

– Но не встречалась с ними? – Сакс словно почувствовала ее резкое охлаждение.

– Дело касается меня и Сета. Не его родителей. И этот допрос мне надоел.

– Пам! – Сакс подалась вперед и потянулась к руке девушки. Ее рука сама собой отдернулась. – Пам, рассказывала ты ему о том, что случилось с тобой?

– Рассказывала. И ему это безразлично.

– Все? Ты рассказала ему все?

Пам молча опустила взгляд. Потом вызывающе заявила:

– В этом нет нужды… Нет, не все. Я сказала ему, что моя мать сошла с ума и совершила несколько преступлений. Сет знает, что она в тюрьме и никогда оттуда не выйдет. Его это нисколько не волнует.

Тогда он герой сериала «Ходячие мертвецы», подумала Сакс.

– А где ты росла? Как росла? Ты рассказывала ему что-нибудь об этом?

– Нет. Но это все в прошлом. С этим покончено.

– Пам, не думаю, что это можно замалчивать. Он должен знать. Твоя мать причинила много вреда…

– Я что, тоже сумасшедшая? Как моя мать? Ты считаешь меня такой?

Это замечание уязвило Сакс, но она постаралась сохранить непринужденный тон.

– Оставь, ты нормальнее всех вашингтонских политиков. – Амелия улыбнулась.

Пам не ответила на ее улыбку.

– Со мной все в порядке! – Она повысила голос.

– Конечно! Просто я беспокоюсь о тебе.

– Нет. Ты говоришь, что я слишком глупая, незрелая для принятия самостоятельных решений.

Сакс начала сердиться. Это вызывающее поведение ей не нравилось.

– Тогда принимай умные. Если по-настоящему любишь его и у вас все получится, год или около того без брака ничего значить не будут.

– Амелия, мы уезжаем. И поженимся, когда вернемся. Хватит об этом.

– Не разговаривай так со мной, – вспылила Сакс. Она понимала, что проигрывает, но остановиться не могла.

Пам резко поднялась, опрокинув свою чашку и вылив какао на серебряный поднос.

– Черт! – Она наклонилась и стала сердито вытирать лужу.

Сакс подалась вперед, чтобы помочь ей, но Пам отодвинула поднос и продолжала приводить его в порядок сама, потом швырнула вниз коричневые, насквозь мокрые салфетки и свирепо посмотрела на Сакс.

– Я прекрасно понимаю, что происходит. Ты хочешь нас разлучить. Ищешь любой предлог. – Она холодно усмехнулась. – Стараешься для себя, так ведь, Амелия? Хочешь разлучить нас, чтобы иметь дочь, раз не смогла завести ее из-за большой занятости в полиции.

Сакс едва не ахнула при этом жестоком обвинении – может быть, потому, призналась она самой себе, что в нем была доля правды.

Пам направилась к двери, потом остановилась и сказала:

– Амелия, ты мне не мать. Помни это. Ты женщина, посадившая мою мать в тюрьму. – После этих слов она вышла.

Около полуночи Билли Хейвен вымыл посуду после ужина, протер все, что нельзя было выбросить, хлорной известью, чтобы удалить следы ДНК. Она была опасна для него – как яды, которые он извлекал и очищал.