Агата Кристи - Третья

– На нем была кровь?

– Да. И на его рубашке.

– А какой была она, кровь на ноже? Кровь у вас на руке, которую вам пришлось смывать? Жидкая? Или больше похожая на земляничное варенье?

– Она была как варенье, липкая. – Норма вздрогнула. – Поэтому я пошла вымыть руки.

– И правильно сделали. Что же, все складывается одно к одному очень аккуратно: жертва, убийца – то есть вы – и оружие. А как вы нанесли удар, помните?

– Нет… Этого я не помню… Но ведь нанесла же, правда?

– Мне таких вопросов не задавайте. Меня тут не было. Утверждаете это вы. Но ведь было и другое убийство, верно? Раньше?

– Вы… про Луизу?

– Да. Я про Луизу. Когда вы впервые подумали о том, чтобы ее убить?

– Много лет назад. Очень много.

– Когда вы были маленькой?

– Да.

– Долгонько пришлось ждать, верно?

– Я совсем забыла.

– Но вспомнили, когда снова ее увидели и узнали?

– Да.

– В детстве вы ее ненавидели. Почему?

– Потому что она отняла у меня папу. Моего отца.

– И сделала несчастной вашу мать?

– Мама ненавидела Луизу. Она говорила, что Луиза очень плохая женщина.

– Видимо, она много с вами о ней говорила?

– Да. А я не хотела… Я не хотела все время про нее слушать.

– Однообразно, я понимаю. В ненависти нет творческого начала. Когда вы снова ее увидели, вам действительно захотелось ее убить?

Норма словно задумалась. Ее лицо чуть-чуть оживилось.

– Знаете, нет… Все ведь случилось так давно. Я даже вообразить не могла… и вот почему…

– Вот почему вы не были уверены, что сделали это?

– Да. У меня даже была нелепая мысль, что я ее вовсе не убивала. Что это только приснилось. Что, может быть, она правда сама выбросилась из окна.

– Почему же нет?

– Потому что я знала, что это сделала я. Так я сказала.

– Сказали, что это сделали вы? А кому сказали?

– Я не должна… – Норма покачала головой. – Она же хотела мне помочь. Защитить меня. Она сказала, что сделает вид, будто ей ничего не известно. – Теперь девушка говорила возбужденно, сыпля словами. – Я была перед дверью Луизы, дверью семьдесят шестой квартиры. Только что вышла из нее. Мне казалось, что я хожу во сне. Они… она сказала, что произошел несчастный случай. Во дворе. И все время повторяла, что я ни при чем. Что никто не узнает… А я не помнила, что я сделала… но в руке у меня…

– На руке? Кровь у вас на руке?

– Нет, не кровь. Я сжимала обрывок занавески. Когда я ее столкнула…

– Вы помните, как ее столкнули?

– Нет, нет. В том-то и ужас. Я ничего не помнила. Вот почему я надеялась. Вот почему я пошла… – Она кивнула на Пуаро. – Вот почему я пошла к нему. – И вновь повернулась к Стиллингфлиту. – Я ни разу не помнила того, что делала, ни единого раза. Только мне становилось все страшнее и страшнее. Долгие промежутки времени, часы и часы куда-то проваливались, – время, про которое я ничего не знала: не помнила ни где была, ни что делала. Не находила вещи… Значит, я их прятала. Мэри отравила я – в больнице они установили, что она была отравлена. А я нашла гербицид у себя в ящике. Спрятанный. Здесь в квартире был перочинный нож. И у меня оказался револьвер, хотя я совсем не помню, когда я его купила. Нет, я убивала людей, но не помнила, как я их убивала, и, значит, я не настоящая убийца, а просто… просто я сумасшедшая! Наконец я это поняла! Я сумасшедшая, и все. А сумасшедших не винят за то, что они делают. Раз я пришла сюда и убила Дэвида, это ведь доказывает, что я сумасшедшая, правда?

– Вам бы хотелось быть сумасшедшей, верно? Очень хотелось бы?

– Мне… да, пожалуй.

– Если так, то почему вы признались кому-то, что убили женщину, столкнув ее в окно? Кому вы это сказали?

Норма повернула голову. Поколебалась. Потом подняла руку и указала.

– Я сказала Клодии.

– Абсолютная ложь! – Клодия ответила ей презрительным взглядом. – Ничего подобного ты мне никогда не говорила.

– Нет, сказала! Сказала!

– Когда? Где?

– Я… я не знаю.

– Она мне говорила, что во всем тебе призналась, – промямлила Фрэнсис сквозь зевок. – Но я подумала, что это у нее просто истерические фантазии. И ничего больше.

Стиллингфлит посмотрел на Пуаро.

– Она действительно могла все это сочинить, – сказал тот веско. – Для подобного объяснения есть много данных. Но в таком случае необходимо установить причину, достаточно сильное побуждение желать смерти этим двоим – Луизе Карпентер и Дэвиду Бейкеру. Детская ненависть? Давно и прочно забытая? Вздор! Дэвид… просто чтобы «избавиться от него»? Ради этого девушки не убивают. Требуется более весомый мотив. Огромные деньги, например. Алчность! – Он посмотрел по сторонам и продолжал обычным тоном: – Нам нужна еще некоторая помощь. Одного человека мы еще не спрашивали. Вашей супруге давно уже следовало подъехать к нам сюда, мистер Рестарик.

– Я просто не понимаю, куда девалась Мэри! Я звонил, звонила Клодия и всюду просила передать ей, что мы здесь. Во всяком случае, ей давно следовало хотя бы позвонить!

– Быть может, мы заблуждались, – сказал Эркюль Пуаро. – Быть может, мадам отчасти уже здесь, фигурально выражаясь.

– Что вы еще выдумаете? – гневно крикнул Рестарик.

– Могу ли я вас побеспокоить, chère madame. – Пуаро наклонился к миссис Оливер, которая вздрогнула от неожиданности. – Вещь, которую я вам доверил.

– О! – Миссис Оливер порылась в своей хозяйственной сумке и протянула ему черную картонку.

Пуаро услышал, как кто-то рядом со свистом втянул воздух, но не повернул головы.

Он аккуратно раскрыл картонку и вынул… пышный золотистый парик!

– Миссис Рестарик здесь нет, – сказал он. – В отличие от ее парика. Интересно!

– Откуда он у вас, Пуаро? – чертыхнувшись, спросил Нийл.

– Из дорожной сумки мисс Фрэнсис Кэри: у нее не было ни минуты самой забрать его оттуда. Посмотрим, идет ли он ей?

Ловким движением Пуаро откинул черные волосы, столь эффективно маскировавшие лицо Фрэнсис, и, застигнутая врасплох, она могла лишь метнуть на них злобный взгляд из-под золотого венца.

– Боже мой! – воскликнула миссис Оливер. – Это же Мэри Рестарик!

Фрэнсис извивалась, как разъяренная змея. Рестарик рванулся ей на помощь, но Нийл зажал его, как в тисках.

– Нет. Обойдемся без рукоприкладства. Ваша игра проиграна, мистер Рестарик. Или мне следовало бы сказать – Роберт Оруэлл?..

Тот разразился бешеной руганью. Раздался громкий голос Фрэнсис.

– Заткнись, дурень, – сказала она.

Пуаро оставил свой трофей – золотой парик – и, подойдя к Норме, взял ее за руку.

– Ваши испытания позади, дитя мое. Жертву не удастся заклать. Вы не сумасшедшая, и вы никого не убивали. Два жестоких чудовища составили против вас заговор, чтобы с помощью хитро подобранных наркотиков и ловкой лжи либо довести вас до самоубийства, либо внушить вам убеждение, будто вы преступница и сумасшедшая.