Марк Леви - Другое счастье

– Что случилось?

– Об этом лучше спросить тебя саму. Только что был странный звонок. Федеральный маршал спрашивал про «олдсмобиль», вернее, про его владелицу.

– Маршал?.. – повторила Милли с сильно бьющимся сердцем.

– Он разыскивает какую-то женщину. Камеры наблюдения засняли ее рядом с твоей машиной у бензозаправки «7-Eleven». Он полагает, что она села к тебе в машину. У твоей знакомой случайно нет проблем с правосудием?

– Нет, что ты… – пролепетала она. – Почему он позвонил именно тебе?

– Меня узнал работник заправки. Сегодня утром я заехал туда заправить мотоцикл и заплатил кредитной карточкой. Свихнуться можно: в наше время нельзя даже анонимно заправиться!

Эта заправка находилась довольно далеко от дома Джо, и Милли не стала допытываться, зачем ее лучшему другу понадобилось делать такой крюк, чтобы заправить мотоцикл.

– Что ты ему ответил?

– Наплел невесть что, он все равно не поверил: мол, я иногда с тобой сталкиваюсь, но толком не знаю, кто ты, назвал первое пришедшее в голову имя; давно тебя не видел, ты не здешняя…

– Да уж, все это трудно переварить!

– Знаю, но ничего лучшего мне в голову не пришло. Поэтому и я звоню тебе сейчас из автомата. Этот маршал настроен серьезно. Будь осторожна, Милли, никто не умеет ценить дружбу так, как я. Но очень тебе советую: гляди, не попади в безвыходное положение! Раз твою знакомую ищет федеральный маршал, а не копы, то у нее могут быть очень серьезные проблемы: с федеральными агентами не шутят!

– Уверяю тебя, Джо, это просто совпадение, – ответила Милли твердым голосом, сама себе удивляясь.

Но, едва успев произнести эти слова, она испытала угрызения совести из-за того, что лгала Джо – или себе самой?

– Где ты находишься?

– В Виргинии. Здесь огромная неоновая звезда, большее ее нет в целом свете, такая здоровенная, что ее видно на расстоянии более шестидесяти миль, можешь себе такое представить?

– Красивая? – поинтересовался Джо.

– Полное уродство, – фыркнула Милли.

– Ну ладно, пока. Наконец-то я услышал от тебя пару слов правды и хочу на этом закончить разговор. Перезвоню завтра. Буду тебе нужен – приеду.

– Знаю, – пробормотала Милли.

Но Джо уже повесил трубку. После этого разговора, невзирая на страшную усталость, она долго не могла уснуть.

Агата проснулась с первыми лучами солнца, бесшумно оделась, собрала вещи и, прислушиваясь к доносящимся снизу голосам, осторожно спустилась. Джо разжигал в гостиной камин.

– Уже на ногах? Вы ранняя пташка!

«Это как посмотреть: в тюрьме надзиратели барабанили в двери камер в 5.30 утра», – подумала Агата, но промолчала.

– Устраивайтесь в столовой. Моя жена вернулась, сейчас я ее позову. Кофе или чай?

– Кофе, пожалуйста, – ответила Агата.

– Ваша крестница еще спит?

– Да, ей нужен отдых.

Джон отправился в кухню, Агата села за стол.

Вскоре появилась хозяйка с завтраком на подносе.

– Джон рассказал мне, как интересно вы провели вечер. Жаль, что мне не удалось составить вам компанию. Что предпочитаете: яйца, блинчики, хлеб? – проговорила она, еще не отрывая взгляд от подноса.

– То, что будет проще вам самой, – ответила Агата холодно.

Люси застыла, так и не поставив поднос, и изумленно посмотрела на Агату.

Ей на выручку пришел Джон:

– Не стой столбом, наша гостья проголодалась.

Люси засуетилась: опустила поднос на стол, налила кофе.

– Вас не побеспокоит общество моей супруги? – осведомился Джо, усаживая Люси.

– Нисколько!

– Тогда я побегу на кухню. Чем вас порадовать?

– Яичницей – вчера я ее так и не попробовала – и тостами, если вас не затруднит, – ответила Агата.

Джон удалился, оставив женщин одних.

– Что ты тут делаешь? – спросила шепотом Люси.

– Забавно, вчера Брайан был так же рад мне, как ты сейчас. Хотя, если честно, в этом нет ничего забавного.

– Что ты, Ханна, я счастлива тебя видеть, просто это так неожиданно!

– Счастлива? А что скажешь о своей жизни – она тоже счастливая?

– Справляемся помаленьку. Сама видишь, никакой роскоши мы себе позволить не можем, в конце месяца еле сводим концы с концами, особенно зимой. Повседневная борьба за существование! А вообще-то грех жаловаться.

– Конечно, здесь гораздо уютнее, чем там, где я провела последние три десятка лет. Ты представить не можешь, до чего неудобное место Бедфорд-Хиллз! [5]

Люси опустила глаза.

– Ты рассказала Джону? – спросила она, крепко сцепив пальцы.

– О чем?

– О нас.

– Тебя это беспокоит?

– Он обо всем этом понятия не имеет. Мы познакомились десять лет назад. Я никогда ничего ему не говорила.

– Понимаю, – ответила Агата. – Возможно, для него было бы потрясением узнать, что на совести его жены – кровь.

– Если ты явилась меня шантажировать, то учти, денег у меня нет. Видишь, как мы живем?

– За кого ты меня принимаешь, Люси?

– Тогда чего тебе надо?

– Просто навестить подругу, с которой я делила самые памятные моменты молодости. По-твоему, этого мало? Неужели никто из наших не раскроет мне объятия, не посочувствует, не скажет, что ему стыдно? Уж точно не ты, иначе ты бы хоть разок меня навестила… Успокойся, меня вообще никто не навещал.

– Потому что первого, кто туда бы пожаловал, сцапали бы прямо в комнате для посещений, ты сама отлично это понимаешь. Я узнавала, как ты, отправляла тебе посылки.

– Первые пять лет, раз в год, на Рождество.

– Да, Ханна, а потом уже не могла, это было слишком рискованно. Если теперь тебе требуется помощь, чтобы начать жизнь сначала, то я, конечно, небогата, но могла бы…

– Единственное, что мне требуется, – это тетрадка моей сестры. Отдай ее мне, и я покину твой дом так же быстро, как здесь появилась.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь.

– Она написала мне один-единственный раз, через месяц после того, как мне накинули срок: сообщила, что написала всю правду в своем дневнике. Несколько страничек о том, что произошло на самом деле, с ее подписью. В том же письме она говорила, что отдала эту тетрадку кому-то из вас, не уточняя, кому именно. Это для того, наверное, чтобы имя осталось неизвестно надзирателям, читавшим нашу почту, прежде чем передать ее нам. А может, для того, чтобы я не вздумала выбраться из своей дыры. То и другое – чтобы обезопасить саму себя. В случае, если с ней что-то произойдет, тот или та, кому она доверилась, должен был передать эту тетрадь властям, чтоб меня оправдали и наконец освободили. Признаться, мне случалось молиться, чтобы с ней что-нибудь стряслось… Гордиться тут нечем, но что было, то было. Так или иначе, пять лет назад она умерла. Судя по всему, ее душеприказчик пренебрег ее последней волей.

– С какой стати она отдала бы тетрадь именно мне?