Стивен Кинг - Мистер Мерседес

– Каковы шансы, что он заявится на шоу? – В голосе слышится надежда, что типично для Ларри Уиндома.

– Не очень большие. – Ходжес в это верит, и не только из-за фразы про выходные, написанной Хартсфилдом. Он должен знать, что в практически полностью женской аудитории будет на виду. – Во всяком случае, ты понимаешь, почему управление не может послать копов, так? С учетом того, что происходит в Лоутауне?

– Они и не нужны, – отвечает Уиндом. – Сегодня у меня тридцать пять парней, преимущественно бывшие копы. Мы знаем, что надо делать.

– Я в курсе, – говорит Ходжес. – Помни, сначала позвони мне. У нас, пенсионеров, дел немного, и мы трепетно относимся к тем, что еще остались.

Уиндом смеется:

– Я тебя слышу. Присылай фотографию. – Он диктует адрес, который Ходжес записывает и передает Джерому. – Если мы его увидим, то скрутим. После этого он твой… дядюшка Билл.

– Да пошел ты, дядюшка Ларри, – отвечает Ходжес. Кладет трубку, поворачивается к Джерому.

– Фотография уже в пути, – говорит тот.

– Хорошо. – Ходжес кивает, а потом произносит фразу, которая будет преследовать его до конца жизни: – Если Хартсфилд такой умный, каким я его себе представляю, сегодня он в Минго не сунется. Я думаю, твои мама и сестра могут идти на концерт. Если он попытается прокрасться в зал, парни Ларри скрутят его, прежде чем он доберется до двери.

Джером улыбается:

– Отлично.

– Посмотри, что еще ты можешь найти. Особое внимание удели субботе и воскресенью, но не оставляй без внимания следующую неделю. И завтрашний день тоже, потому что…

– Потому что выходные начинаются в пятницу. Усек.

Джером начинает поиск. Ходжес идет на кухню, чтобы проверить, как дела у Холли. От увиденного у него стынет кровь. Рядом с прихваченным из чужого дома компьютером лежит красный бумажник. На столе – удостоверение личности Деборы Хартсфилд, кредитные карточки, квитанции. Холли уже на третьей сигарете. Держит в руке «Мастеркард» и внимательно рассматривает ее сквозь пелену сизого дыма. Она бросает на Ходжеса взгляд, одновременно испуганный и воинственный.

– Я просто стараюсь найти ее чертов пароль! Сумка висела на спинке ее стула, бумажник лежал на виду, и я сунула его в карман. Потому что иногда люди держат пароли в бумажниках. Особенно женщины. Мне не нужны ее деньги , мистер Ходжес. У меня есть свои деньги . Я получаю пособие .

Пособие, думает Ходжес. Ох, Холли.

Ее глаза блестят от слез, и она снова кусает губы.

– Я никогда не краду .

– Ладно. – Он хочет похлопать ее по руке, но чувствует, что это плохая идея. – Я понимаю.

Господи Иисусе, ну что за дурацкий день? С учетом всего, что он натворил с тех пор, как это чертово письмо упало на пол в его прихожей, кража бумажника умершей женщины – конечно же, цветочки. Когда все раскроется – а раскроется обязательно, – Ходжес скажет, что взял его сам.

Холли еще не закончила:

– У меня своя кредитная карточка, и у меня есть деньги. У меня даже есть счет в банке. Я покупаю видеоигры и мобильные приложения для моего айпада. Я покупаю одежду. И сережки, они мне нравятся. У меня пятьдесят шесть пар. И я покупаю сигареты, хотя сейчас они очень дорогие. Вам, наверное, будет интересно узнать, что в Нью-Йорке пачка сигарет нынче стоит одиннадцать долларов . Я стараюсь не быть обузой, потому что я не могу работать, и она говорит, что я не обуза, но я знаю, что я…

– Холли, остановись. Прибереги все это для своего мозгоправа, если он у тебя есть.

– Разумеется , есть. – Она бросает мрачный взгляд на упрямое окошко для пароля на экране ноутбука миссис Хартсфилд. – Я чокнутая, или вы не заметили?

Ходжес пропускает вопрос мимо ушей.

– Я искала листок с паролем, – продолжает Холли, – но его нет. Потом воспользовалась ее номером на карточке социального страхования, даже набрала его задом наперед. И номера кредитных карточек.

– Есть еще идеи?

– Парочка. Оставьте меня в покое. – Когда он уходит, добавляет: – Извините за курение, но сигареты помогают мне думать.

Холли корпит за компьютером на кухне, Джером – в кабинете, а Ходжес устраивается на раскладном кресле в гостиной, смотрит на темный экран телевизора. Он выбрал плохое место, может, наихудшее. Логическая сторона его ума понимает, что все случившееся – вина Брейди Хартсфилда, но когда сидишь в кресле, где провел столько скучных, заполненных телевидением часов, ощущая себя бесполезным и никому не нужным, полностью лишившимся той части жизни, которую воспринимал как само собой разумеющееся, логика теряет силу. Ее вытесняет жуткая идея: он, Кермит Уильям Ходжес, совершил преступление, возомнив себя действующим копом, и этим помог Мистеру Мерседесу, подвигнув его на новые убийства. Они на пару – звезды реалити-шоу под названием «Билл и Брейди убивают милых леди». Потому что среди жертв так много женщин: Джейни, Оливия Трелони, Дженис Крей и ее дочь Патриция… плюс Дебора Хартсфилд, которая, возможно, не отравилась: ее отравили. «И я забыл Холли, – думает он, – которая чокнется еще сильнее, если не найдет этот пароль… или если найдет, но в мамочкином компьютере не окажется ничего такого, что поможет нам отыскать ее сыночка». И действительно, велика ли вероятность, что найдется?

Сидя в кресле – зная, что должен подняться, но пока не в силах пошевелиться, – Ходжес думает, что список порушенных им женских жизней куда длиннее. Его бывшая жена стала бывшей не без причины. Годы балансирования на грани алкоголизма сыграли свою роль, но для Коринн (которая любила пропустить стаканчик или три, а может, и сейчас любит) главным было другое. Холодность, которая пролезла в щели их семейной жизни, а потом и развалила ее. Он сам отсекал жену, говоря себе, что это для ее же блага, потому что в его работе хватало тоскливой мерзости. Он постоянно демонстрировал – и по мелочам, и по-крупному, – что в забеге с двумя участницами, женой и работой, Коринн Ходжес может рассчитывать только на второе место. Что же касается дочери… ну… Черт! Эли всегда присылает ему открытки на день рождения и Рождество (правда, валентинки уже десять лет как не приходят) и крайне редко не звонит по субботам, но не виделась с ним уже два года. И это лучше всяких слов говорит о том, что отношения с дочерью он тоже просрал.

Ходжес вспоминает, какой красоткой она была в детстве, вся в веснушках и с копной рыжих волос – его маленькая морковка. Когда он приходил домой, она бежала к нему и бесстрашно прыгала, зная, что он поймает ее, выронив все, что держал в руках. Джейни упоминала, что сходила с ума по «Бэй-Сити роллерс», и у Эли были свои фавориты, ее собственные мальчишки. Она покупала на карманные деньги их пластинки, маленькие, с широким отверстием в центре. Кто на них пел и играл? Он не помнит, но в одной песне речь шла о каждом твоем движении и каждом твоем шаге. «Бананарама» или «Томпсон твинс»? Он не знает, зато знает другое: что ни разу не ходил с ней на концерт. А Кори, кажется, водила ее на Синди Лопер.