Оливер Пётч - Дочь палача и черный монах

Для людей в этом не было ничего нового – они видели такое по меньшей мере раз в год. Но это была лишь прелюдия – теперь настало время главного представления.

Палач взглянул на главаря банды. Шеллер сжал кулаки, незаметно кивнул и поднялся по лестнице на помост.

Когда он оказался наверху, по толпе пронесся восторженный крик. Шеллер в последний раз окинул окружающий его пейзаж. Горы, леса, мягкие холмы. Он закрыл ненадолго глаза и вдохнул холодный январский воздух.

Для смерти есть места и похуже , подумал палач. Поле битвы, например.

С железным ломом в руках Куизль взошел на помост и велел Шеллеру лечь. В углу лежало тяжелое, обитое железом колесо от телеги, к которому позже привяжут главаря банды. В полу помоста на равных расстояниях торчали деревянные колышки, чтобы конечности Шеллера не лежали на ровной плоскости. Так ломать кости было легче. Палач начнет с голеней и так постепенно доберется до верха. Последний удар приходился в шею – таким образом осужденному оказывали последнюю милость. В случае особо гнусных преступлений этот удар не наносили, и тогда приговоренный, привязанный к колесу, медленно умирал под открытым небом.

– Погоди секунду, Куизль, – сказал Шеллер, стоя на помосте. – Хочу поблагодарить тебя за то…

Палач отмахнулся:

– Полно тебе. Глотай отраву и замолчи.

Шеллер покачал головой:

– Тебе следует знать еще кое-что. Когда мы напали на тех троих, я нашел там не только духи, но кое-что еще. Я об этом позабыл, но вчера ночью снова вдруг вспомнил.

Палач отвернулся от Шеллера и взглянул на бушующую толпу внизу. Люди начинали терять терпение.

– Чего ты там застрял, Куизль? – кричали из толпы. – Ты ему кости переломать должен, а не грехи отпускать!

В палача полетели первые куски льда. Куизль вытер лицо от снега и нетерпеливо глянул на главаря банды.

– Выкладывай уже, если так неймется. Только быстро!

Ганс Шеллер в двух словах рассказал, что он обнаружил на привале разбойников. Куизль выслушал его с каменным лицом. Людям все это виделось так, словно главарь банды в последний раз молил палача о милости. Договорив, Шеллер склонил голову и прошептал короткую молитву.

– Спасибо тебе, – тихо проговорил Куизль. – Если есть в этом мире справедливость, то скоро и другие последуют за вами. Пора заканчивать.

Шеллер разжал кулак, затолкал в рот маленькую пилюлю и раскусил ее.

Послышался тихий хруст.

Ему как раз хватило времени, чтобы лечь, прежде чем тьма обрушилась на него, словно летняя буря.

Магдалена откинула шелковое покрывало с алтаря и высыпала на камень содержимое мешочка. Взору ее предстала мешанина из черных и красных ягод, травяных пучков и раздавленных цветков. Даже безоар пережил долгое путешествие! Правда, во время поездки мешочек у нее за пазухой успел промокнуть и измяться, и травы внутри свертка тоже на вид казались непригодными; некоторые начали уже плесневеть. И все же Магдалена надеялась, что они еще сгодятся для ее целей.

Ей и нужны-то были всего два ингредиента.

Когда Магдалена нашла мешочек под скамьей, она стала вспоминать, что аптекарь Непомук Бирман успел отыскать для нее, прежде чем явился брат Якобус. Б о льшую часть она смогла забрать, и в дополнение еще травы, приготовленные, вероятно, для других покупателей. Магдалена напрягла память. Какие растения Бирман уже упаковал в мешок?

Спорынья, полынь, зверобой, волчник, красавка и дурман…

Красавка и дурман.

Немного погодя Магдалена отыскала между двумя травяными пучками маленькие высушенные ягоды. Маленькие и смертоносные. И красавка, и дурман считались среди знахарок и палачей не только надежным ядом, но также и целебным снадобьем. Хранение их было наказуемым, так как растения эти якобы использовались для пресловутой колдовской мази, которой прислужницы дьявола смазывали свои метлы. Правда это или нет, Магдалена не знала. Но ей известно было, что оба растения помогали от дурных снов и бредовых видений. Кто их принимал, видимо, и вправду мог воспарить. К сожалению, лекарство очень трудно было отмерить. Особенно дурман. Потому немало людей, его принявших, воспаряли прямиком на небеса.

Магдалене вспомнилось, что на этот счет сказал Парацельс более ста лет назад.

Лишь доза делает яд незаметным…

Девушка мрачно кивнула. Брату Якобусу она отмерит такую дозу, которая отправит его прямиком в ад.

Кончиками пальцев Магдалена собрала ягоды красавки и семена дурмана, чем-то напоминавшие мышиный помет. При этом она то и дело оглядывалась на дверь. Лишь бы не явился без предупреждения брат Якобус. Но ее никто не потревожил.

Перебрав нужное количество, Магдалена огляделась вокруг в поисках импровизированной ступки. Взгляд упал на бронзовую статуэтку Иисуса, украшавшую алтарь. Магдалена перевернула ее и начала головой Спасителя растирать семена и ягоды в черно-коричневый порошок. Она не сомневалась, что Господь простит ей подобное кощунство.

Простит ли он ей убийство?

Но возможно, что брат Якобус вовсе и не умрет, а просто впадет в оцепенение. При том количестве яда, которым располагала Магдалена, вряд ли можно было на такое рассчитывать.

На алтаре стоял кубок с церковным вином. У брата Якобуса вошло в привычку ежедневно принимать с Магдаленой святое причастие. Поначалу она отказывалась, но в конце концов пожала плечами и покорилась судьбе. На обед монах приносил ей лишь хлеб, воду и безвкусную мучную похлебку. Вино хотя бы немного оживляло Магдалену, к тому же она не хотела злить Якобуса сверх меры. Девушка уже убедилась, что монах не в своем уме. Поведение его наверняка было связано с болезнью – во всяком случае, он не отдавал себе никакого отчета.

Не спуская глаз с двери, Магдалена высыпала порошок в вино и перемешала указательным пальцем, который затем хорошенько вытерла о покрывало. Всего в кубке теперь было десять ягод красавки и столько же семян дурмана. Добавлять больше Магдалена не осмелилась из боязни, что брат Якобус сможет учуять яд.

Наконец она села на одну из скамей, молитвенно сложила руки и стала ждать.

Точно в полдень дверь открылась.

– Я смотрю, ты молишься, Магдалена. Это хорошо, это очень хорошо, – сказал брат Якобус. – Раз ты сама признаешь Господа, то и демонов из тебя изгнать будет проще.

Магдалена опустила глаза.

– Господь уже рядом, я его чувствую. Скажите, брат Якобус, можно мне и сегодня принять святое причастие?

Монах улыбнулся:

– Можно. Но сначала помолимся.

Из уст его, словно летний дождик, полились латинские фразы. Магдалена вслушивалась в его шепот. Она ждала лишь того мгновения, когда они наконец подойдут к алтарю. Почувствует ли Якобус отраву? И если почувствует, то как тогда отреагирует?