Клод Изнер - Три стильных детектива

– Может, его друзья возьмут их к себе?

– Ха! Какие друзья? Те, что писали ему дурацкие письма?!

– Эти письма у вас?

Женщина насторожилась и снова внимательно посмотрела на Виктора. Он понял, что придется прибегнуть к испытанному средству.

– Мое имя – Жозеф Пиньо, я служу в книжной лавке. Поверьте, я умею хранить тайны – это знают и мои хозяева, и наши клиенты.

Маринетта пригладила руками свою пышную шевелюру.

– Я нашла три письма: одно – под стулом и два – в карманах месье Виржиля. Это ведь я его обнаружила – это было ужасное зрелище! Так вот, я их припрятала, потому что подумала, что они от его любовниц. У хозяина их было две, Мелани и Ивонна, и они вечно из-за него ссорились. Затем я известила полицию. Но, хотя инспектор Лекашу… Лекашьен… не помню точно его имя, раз десять задавал мне одни и те же вопросы – по-моему, он слишком высокого о себе мнения! – я не сказала ему о письмах ни слова.

Виктор порылся в своем портфеле и извлек оттуда розовый конверт, подарок Рафаэль де Гувелин, мысленно похвалив себя за то, что не выбросил его.

– Вот билет в ложу бенуара театра де ля Репюблик на спектакль «Приключения Томаса Плюмпата», пьесу Гастона Маро в пяти актах и двенадцати сценах. Я предлагаю вам его в обмен на эти письма!

Маринетта Гассанди завороженно смотрела на конверт. Ей очень хотелось пойти в театр, но она сомневалась, что может ради этого раскрыть чужую тайну. И все же обмен состоялся: розовый конверт за два листка бумаги.

– Только никому не говорите про письма, – прошептала Маринетта. – Их вообще надо было сжечь. Я рада, что избавилась от них, теперь полицейским до них ни за что не добраться! Уйдут отсюда не солоно хлебавши! А вам я доверяю, месье. – И она кокетливо улыбнулась Виктору. – А где находится ваша книжная лавка?

– На улице Барбе-де-Жуи, 22.

Виктор распрощался с Маринеттой Гассанди, оседлал свой многострадальный велосипед и покатил к авеню де Терн.

Увидев Андре Боньоля, как всегда чопорного и подтянутого, Эфросинья воздала хвалу небу. Хорошо, что он явился в тот момент, когда Зульму Тайру отправили в магазин забрать заказанные Айрис обновки.

– Мы принесли письмо для месье Кэндзи Мори, – важно объявил бывший метрдотель.

– Спускайтесь в магазин, месье Мори там, а потом приходите на кухню, я переписала для вас несколько рецептов, думаю, они вам пригодятся.

– Благодарю вас, я непременно вернусь.

Уходя, Андре Боньоль не удержался от того, чтобы поискать взглядом даму своего сердца.

– А нашей дорогой Зульмы здесь нет! – с притворным сожалением заметила Эфросинья, перехватив его взгляд.

– Мы выразим ей наше почтение в следующий раз, – важно заявил Андре Боньоль и удалился.

Мадам Пиньо подумала о том, что вполне могла бы составить конкуренцию этой бестолковой Зульме. Единственное, что ее смущало, это королевское «мы» Андре Боньоля. А что если поцеловать его в щеку? Нет, она никогда не позволит себе такую вольность. Покойный месье Пиньо был совсем другим. Ему хватило глотка чего-то горячительного в кафе на набережной Вольтера, чтобы объясниться в любви юной Эфросинье Курлак. Так стоит ли ей вообще прикладывать какие-то усилия, чтобы завоевать сердце чопорного Андре Боньоля? Может ли быть такое, чтобы за его внешней невозмутимостью скрывался мужчина, способный воскликнуть в решающий момент: «Эфросинья, я люблю вас! Согласны ли вы выйти за меня замуж?»… Потому что, если это прозвучит как: «Мы вас любим! Согласны ли вы выйти за нас замуж?», придется признать, что она против многомужества.

Когда Андре Боньоль вошел в лавку, Кэндзи радовался удачному завершению сделки: ему только что удалось продать одному состоятельному коллекционеру пять томов «Декамерона» Боккаччо, изданных в 1757 году. Он передал клиента в руки Жозефа, который сидел за кассой, и велел Симеону упаковать книги. Взяв из рук Андре Боньоля записку Таша, Кэндзи внимательно прочитал ее. При этом на его лице не дрогнул ни единый мускул.

– Пришла моя очередь отлучиться, – сказал он своим помощникам. – Это личное дело, я постараюсь вернуться через час. Спасибо вам, Андре.

Кэндзи поднялся к себе, чтобы переодеться, а Андре Боньоль направился к Эфросинье на кухню.

– Вот, как и обещала, я переписала для вас несколько особых рецептов, например, курица с устрицами и морской скат с грибами: надо сварить шампиньоны в приправленной уксусом воде, нарезать чеснок и лук, посолить, обжарить в масле, и только потом добавить их к скату.

– Мы… мы не любим этих… хрящевых рыб, которых надо засовывать в кипяток, – пробормотал Андре Боньоль.

– Я разделяю ваше мнение. Как говорит отец моей невестки: «Когда рыбка поймана, негоже снова совать ее в воду». Но если бы у вас была сноха, которая не ест мяса, вам бы тоже пришлось готовить морепродукты! Да что я такое говорю, ведь чтобы иметь сноху, нужен сын, а чтобы иметь сына, нужна жена, – проворковала Эфросинья, придвигаясь к своей жертве почти вплотную.

Андре Боньоль схватил рецепты и попятился, как краб, к выходу.

– Мы бесконечно благодарны вам за этот бесценный дар, – произнес он.

– Но я еще не все вам рассказала! Есть еще пикша в соусе из сливочного масла, морские петушки [115]со шпинатом, рисовый суп с миндальным молоком… Эй, куда же вы!

Увы, Андре Боньоля уже и след простыл.

«Вот так всегда! – расстроилась Эфросинья. – Вы из кожи вон лезете, чтобы соблазнить мужчину, а он бежит от вас как от чумной!»

Заинтригованный запиской Таша, Кэндзи дошел по улице Жакоб до дома номер 47 и остановился у главного входа в больницу «Шарите». Почему Таша захотела безотлагательно переговорить с ним? Ее возмущает безнравственное поведение матери? Или, может, она задумала бросить Виктора?

Он сразу заметил знакомую шляпку с маргаритками на копне ослепительно рыжих волос. Молодая женщина была одета в короткую серую шерстяную накидку и бархатную юбку цвета слоновой кости. При всей скромности своего наряда, Таша выглядела среди больных, гуляющих в саду, королевой среди придворных. Поцеловав ей руку, Кэндзи шепнул на ухо:

– Подумать только, а ведь когда Виктор ухаживал за вами, я был против!

– А я всегда жалела, что вы не мой отец, несмотря на то, что наши взгляды во многом расходятся. Впрочем, мое желание в некотором роде исполнилось.

Таша лукаво улыбнулась.

– Что вы имеете в виду? – смутился Кэндзи.

– Ну как же, ведь выйдя замуж за вашего приемного сына, я стала почти что вашей дочерью. Вот почему ваш портрет висит на почетном месте у меня в мастерской.

Кэндзи вздохнул с облегчением – ему на мгновение показалось, что Таша имеет в виду его роман с ее матерью Джиной – и поздоровался с сидящим неподалеку молодым человеком. Тот читал книгу «От Мазаса до Иерусалима» Зо д’Акса, и Кэндзи узнал в нем своего покупателя.