Барри Лансет - Убийства в «Маленькой Японии»

– Да, – ответил он.

– Тору и Мари добились какого-то прогресса?

– Они немного смыли с себя грязь. Я купил им мыло и билеты в соседние общественные бани.

– Я имел в виду иной прогресс.

– Кажется, они проследили электронного взломщика, но попали пока только в Лондон, Мадрид и Новую Зеландию. Он хитер.

– Тору сказал, когда у них появятся реальные результаты?

– Нет.

Появился Мурата с двумя подносами зару-собы – коричневой домашней лапши. Ее охлаждают после приготовления в ледяной воде, укладывают на лакированные подносы поверх решеток из бамбука, под которые с лапши стекают остатки воды. Когда шеф-повар ставил еду перед нами, до меня донесся легкий аромат свежесмолотой гречки.

– Мне до сих пор кое-что непонятно, – произнес я. – Когда ты позвонил мне в Сан-Франциско, то просил немедленно прилететь в Токио, потому что они, дескать, не убивают у себя на заднем дворе. А потом повторил то же самое в Соге.

– Да.

– Откуда тебе это известно?

– Третий друг.

– Тот, кто один сумел вернуться?

– Да.

– И что он тебе рассказал?

– Ничего. Через три недели он покинул Токио и оказался в Саппоро. Там его убили в первый же день.

Его ответ лишил меня дара речи. Нода, однако, сохранял свое обычное спокойствие, немедленно взявшись за еду. Я же пытался осмыслить его слова. Мы теперь заперты в пределах Токио? Останемся в живых, пока дышим пропитанным смогом воздухом японской столицы? Подавив в себе приступ паники, я спросил:

– Как погиб твой друг?

Не отводя взгляда от подноса с лапшой, Нода в первый раз не дал ответа немедленно. Я догадывался почему. Он оберегал меня и понимал, что сказанное им может отозваться во мне болезненно.

– В номере отеля, – произнес он. – Он даже не проснулся.

Пожар. Тот же метод, который пустили в ход против Миеко и ее близких. У меня сжалось сердце, а от головокружения помутилось в глазах. Все вокруг поплыло, зашаталось, словно мир грозил обрушиться на меня. Неудивительно, что Нода не рассказал мне эту историю раньше. Знай я о ней позавчера, я бы явился в Согу с другим настроем, наделал бы глупостей и навлек бы на нас еще больше проблем.

Нода отправил в рот очередную порцию лапши. Справившись с приступом слабости, я старался сосредоточиться. Но на смену испугу и головокружению пришла лишь новая волна ярости, и я мог думать только о том, как расквитаться с этими людьми. Пришлось ущипнуть себя за переносицу.

– Позволь внести ясность. Они дожидались, чтобы он выехал из Токио? Три недели?

– Именно так.

– Что это означает для нас?

– Сам подумай. Вероятно, лицензию на наш отстрел, как только мы покинем столицу.

– Боже милосердный!

– Но за тобой охота началась, естественно, еще в Сан-Франциско.

А сам Нода? Получалось, что он попал в поле зрения Соги пять лет назад и все равно без колебаний взялся продолжать дело.

– Что еще успел рассказать тебе твой третий друг? – спросил я.

– Почти ничего.

Нода расправился еще с горстью собы. У меня же аппетит пропал, и лапша, с любовью приготовленная для меня Муратой, так и осталась стоять на лакированном подносе нетронутой.

– У меня, кажется, есть теперь объяснение, почему в Токио безопасно, – произнес я.

– Почему же?

– Слишком близко к родным гнездам.

– Их собственным?

– Нет, их клиентов.

Нода задумался, но это не мешало ему расправляться с едой, и он снова заговорил, когда его поднос опустел:

– Вероятно.

И я поделился с ним своими рассуждениями, которые привели меня к такому выводу. В темном коридоре гостиницы ее хозяйка рассказала нам, что особый талант представителей клана Оги всегда заключался в умении служить интересам властей той или иной эпохи. Согласно интерпретации, предложенной Такахаши, кандзи символизировал Согу как ниспровергателей королей. А история учит нас, что короли всегда боролись друг против друга. Пусть в Японии они назывались иначе: сёгуны и феодалы даймио, а также те, кто стремился стать ими. В древности, как и сейчас, власть и деньги сосредотачивались в Эдо, он в те времена назывался Токио. Там находилось правительство и базировались самые богатые торговцы. Токио стал безопасен именно потому, что основная клиентура Соги происходила отсюда. Притом, что в Большом Токио обитало около четверти населения всей Японии, Сога тем не менее наложила табу на убийства в пределах мегаполиса. Сделано это было ради спокойствия своих же заказчиков, а в итоге для того, чтобы гарантировать от ненужных проблем саму Согу. Сугубо деловой подход. Свои рассуждения я подытожил еще одним выводом, который представлялся особенно важным, – штаб-квартира Соги не могла находиться в деревне, изолированной от внешнего мира.

Нода молчал несколько минут, переваривая мои идеи вместе с только что съеденной пищей, ее дополнил соба-ю – так назывался суп, получавшийся, когда к остаткам соуса подливали горячий бульон, на котором варили гречишную лапшу. Потягивая эту жидкость из чаши, он одобрительно кивнул, как кивал когда-то в ответ на рассуждения моего отца, чему я не раз был свидетелем в детстве.

– Звучит правдоподобно.

– Ты действительно так считаешь?

– Да. Все логично. Возражений не возникает.

– Тогда работа, которой занимаются сейчас Тору и Мари, приобретает особое значение. Если они сумеют отследить хакера, мы, вероятно, узнаем, где расположен их командный центр.

– Ты собираешься дожидаться результатов электронной слежки?

– Если только у тебя нет других предложений.

– У меня их нет, но…

– Что?

– Проникнув в деревню, мы переступили черту. Поэтому придется быть особенно осторожными.

Нода имел в виду, что даже если в Токио нас не станут убивать, существует множество способов вовлечь нас в крупные неприятности.

Я вышел из прохлады ресторана под уличный зной. После полумрака, царившего в помещении, свет показался слепящим и отозвался острой резью в глазах. Я направился к боковому входу в здание нашего агентства, когда у тротуара рядом со мной притормозил длинный черный лимузин.

Двое шестифутовых гигантов, у которых словно отсутствовали шеи, а плечи шириной могли соперничать с каменными бастионами небольшой крепости, с удивительным при их сложении проворством выбрались из автомобиля и заняли позиции по обе стороны от меня.

– Вы Броуди? – спросил один из них.

У меня участился пульс. Вход в контору располагался рядом, но путь к нему был отрезан.

– Да. А в чем дело?

Нужно было выиграть время. Дать шанс Ноде увидеть, в каком положении я оказался. Но сыщик, как нарочно, задержался, чтобы попрощаться с Муратой и, вероятно, утешить хозяина, чья лапша, старательно приготовленная специально для меня, так и осталась на столе.