Коэти Зан - Список запретных дел

Я сильнее надавила на доску, руками и головой, так, что лопнула кожа над глазом. Попробовала кровь на вкус, надеясь утолить жажду.

Доска держалась очень крепко, и я уже подумала, что все мои усилия напрасны. Может быть, пора сдаться, свернуться в клубок рядом с телом Дженнифер и встретить ее в некой загробной подвальной жизни, где мы чудом воскреснем. Но затем я вспомнила о родителях, которые так и не узнают, что случилось со мной. Я не смогу рассказать, через что прошла Дженнифер, и никогда не сдам Джека Дербера правосудию. Эта последняя мысль оказалась решающей.

Наконец я достаточно измочалила доску, чтобы протиснуть плечи наружу, но еще не могла выбраться. Нужно было развернуться так, чтобы толкнуть доску ногами со всей силы. Ящика едва хватало для нас двоих, поэтому мне пришлось чуть ли не обнять труп Дженнифер, оттесняя его к дальней стенке.

Вонь стояла ужасная, но мне удалось ее вытерпеть. Куда больше пугало твердое, холодное тело. Я плакала, но слез не было: в моем организме не осталось ни капли влаги.

И вот я развернулась, поджала ноги и, пребывая в столь нелепой позе, толкнула со всей мочи, ударяя снова и снова, барабаня по доске. Мои колени бились по трупу, мы словно двигались в каком-то танце смерти.

Длилось это целую вечность, но вот доска вывалилась наружу. Я тяжело дышала, сжимая кулаки и крепко зажмурившись, собираясь выкарабкаться через открывшуюся щель. Доска была широкой, я как раз могла пролезть в образовавшееся отверстие. Я вслух поблагодарила Джека за то, что он морил меня голодом, а затем без всяких проблем вынырнула на свежий воздух.

Повернулась и аккуратно приложила доску на прежнее место. Я хотела выиграть как можно больше времени. Насколько я знала, лес находился под видеонаблюдением, а значит, вся моя затея могла стать лишь забавной игрой. До свободы было пока еще далеко.

Я побежала к деревьям. Дорога, что вела к дому, предоставляла более удобный путь, но я не могла так рисковать: вдруг мне встретится машина Джека, если он решит вернуться.

На некоторое время я задержалась перед домом. Подумала о спасении других, но это было слишком рискованно. Весь дом представлял собой капкан. Я не сомневалась, что двери были закодированы и я просто-напросто не смогу их открыть. Но я обязательно пришлю кого-нибудь, как только доберусь до цивилизации, пообещала я себе. Я надеялась, мне хватит четырех дней до возвращения Джека, прежде чем он обнаружит мое исчезновение.

Я побежала. Правильнее сказать, поковыляла. Голая, с ободранными подошвами, я ощущала каждый камешек или веточку. Вскоре ступни стали кровоточить. Тем не менее я как сумасшедшая неслась вниз по склону. И чувствовала себя… преображенной.

У подножия холма тек ручей, я кинулась к нему и стала глотать воду с такой жадностью, как никогда прежде. Вот тогда я поняла, что выживу. Впервые за три года я ощутила прилив радости, будто в меня влилась сила тысячи женщин. Я побежала по склону, как жеребенок на пастбище. Мне по-прежнему было страшно, но я видела огромное поле у подножия холма, а далее — какой-то фермерский дом. Несомненно, там будет кто-нибудь, способный мне помочь.

Когда я добралась до места, то поняла, что дом заперт, внутри никого нет, но в сарае я нашла потрепанное пальто и тяжелые сапоги. И то и другое оказалось слишком мне велико, тем не менее я натянула все на себя и двинулась по дороге. Такое количество открытого пространства сбивало с толку, но большего всего на свете я хотела увеличить расстояние между собой и домом Джека.

Наконец рядом остановилась машина, где сидела молодая пара с двумя маленькими детьми. Я спросила, как мне дойти до полицейского участка. Они в ужасе посмотрели на меня, и неудивительно: грязная растрепанная женщина в нелепо большой для нее одежде что-то, запинаясь, говорила им. Казалось, они не на шутку обеспокоились. Женщина замешкалась, вопросительно глядя на своего мужа, а потом предложила мне сесть в машину: они отвезут меня к тем, кто сможет помочь. Тогда я разрыдалась и ответила, что не могу, слишком уж я боялась. Я просто не могла сесть в автомобиль к незнакомцам. Они спросили, что со мной случилось. Сглатывая слезы, я лишь повторяла снова и снова, что очень долгое время просидела в подвале.

Шокированные моим видом, они велели мне оставаться на месте и пообещали прислать сюда полицию. Я решила, что напугала их до чертиков и теперь мне придется самой искать дорогу, но я так устала, что не могла и шагу ступить. Я кивнула, сжимая грубую материю моего гигантского пальто, а когда они уехали, села на обочину.

Наверное, я отключилась, а когда открыла глаза, двое полицейских переносили меня на заднее сиденье дежурной машины.

По дороге, сидя рядом с приветливой женщиной, которая с сочувствием слушала меня, я шепотом поведала нашу историю, путаясь во фразах и предложениях. Наверное, моя речь была довольно сбивчивой, но женщина терпеливо внимала каждому слову, а потом собрала все в единую картину. Тогда я рассказала про Трейси и Кристин, и офицеры сразу же позвонили в главное управление. Несколько часов спустя, в больнице, я увидела, как моих сестер по несчастью заносят внутрь. Полицейские утверждали, что никаких тел на территории не обнаружили.

Доктора подключили меня к капельнице, вливая в мои жилы питательные вещества. Я едва могла пошевелиться. Наверное, я вновь отключилась, но с одной мыслью — что нашему заточению пришел конец. Конец.

Трейси слушала мой рассказ, опустив взгляд под ноги. Она будто переживала все, что со мной происходило. Кристин перестала плакать и теперь сидела, выпрямив спину и внимательно вникая в мои слова. Адель же делала записи, даже когда я закончила свою историю.

Тишина окутала меня густой пеленой. Я ждала. Поймет ли теперь Трейси, почему я сразу же не пришла за ними? Поверит ли, что я послала помощь так быстро, как только смогла? Еще минута прошла в тишине, лишь скрежетала по бумаге ручка Адель.

Наконец Трейси посмотрела на меня и тихо сказала:

—  Адель, убери чертову ручку.

Та прекратила писать и подняла голову.

Я выдохнула. С Трейси прогресс небольшой, но пока мне этого хватит.

—  Простите, — проговорила Адель.

—  Какая разница? — тихо прошептала я. — Теперь мы все умрем здесь. Одна за другой.

—  Нет, — фыркнула Трейси, ее глаза вспыхнули огнем. — Мы выберемся отсюда. Нам лишь нужно узнать больше. Адель должна во всем признаться.

Она поднялась и повернулась лицом к Адель.

—  Ты же раньше бывала здесь, не так ли? Что бы ты ни скрывала, пришла пора рассказать. Может, ты даже не осознаешь, что у тебя в руках ключ к нашему спасению, а может, все прекрасно понимаешь. Мы должны знать, кто еще в этом замешан. Кто оставил письма? Кто запер нас здесь? Кто подготовил дом к нашему приезду? Кто оставил записку «Добро пожаловать»? Джек в тюрьме, значит у него должны быть сообщники.