Элизабет Джордж - Всего одно злое дело

– Напечатать их с датами и временем, дорогая. Или послать их твоему командиру – и посмотрим, что потом произойдет… Послушай, мы с тобой знаем, что ты наделала слишком много ошибок в этом деле, потому что ты и профессор…

– Лучше не начинай, – сказала Барбара. Ей было достаточно разговора с Линли и совершенно не светило обсуждать свою предполагаемую любовь к Ажару еще и с Корсико. – Про E.coli все правда. Я это тебе уже сказала. Мне поведал об этом детектив инспектор Линли. Я сидела у него за обеденным столом, когда он получил это известие из Италии. Ему это сообщил парень по имени Ло Бьянко. Старший инспектор Сальваторе Ло Бьянко. Он полицейский, который…

– Да, да. Я знаю, кто это. Его отстранили от расследования похищения за некомпетентность. Разве Линли тебе не рассказал?.. По-видимому, нет… Ну так вот, этот обиженный коп вбросил словечко о кишечной палочке сама-знаешь-для-чего.

– Чтобы отомстить за то, что его сняли с расследования? Чтобы посильнее замутить воду? Не будь дураком. Кишечная палочка не имеет никакого отношения к похищению ребенка. Это отдельная история. И итальянцы не хотят, чтобы она просочилась в прессу. Вот твоя настоящая история. Ты же не думаешь, что Ажара допрашивают столько времени по поводу похищения, когда все знают, что он к нему не имеет никакого отношения? Да они ведь уже кого-то арестовали по этому поводу. Насколько я знаю, у них двое арестованных по этому делу. А кишечная палочка – это совсем другое, и итальянцы не хотят, чтобы данная история дошла до газет. Потому что начнется паника. Люди прекратят покупать итальянские товары. Экспортные поставки будут задержаны для дополнительных проверок, а овощи и фрукты – гнить в портах. А если они смогут повесить эту E. coli на одного конкретного человека – а ты можешь мне поверить, что они будут стараться изо всех сил, – у них не будет причин для беспокойства. Они скажут, что это убийство, и всё. Вот в чем заключается твоя история.

«И давай, скорее пиши ее, – подумала про себя Барбара. – Тогда итальянская пресса за нее ухватится и начнет долбить своих полицейских, пока те не найдут источник заражения». Потому что она могла поклясться в одном – Ажар не имел никакого отношения к смерти Анжелины Упман.

Митчелл Корсико размышлял. Он не смог бы достичь того, чего достиг, если бы не был осторожен со своими статьями. Да, он работает в полной помойке, бумагой для которой надо вытирать мусорные баки на улицах, а не печатать на ней важную информацию, но он не собирался всю свою жизнь отдать «Сорс», поэтому должен поддерживать свою репутацию журналиста, тщательно проверяющего все факты…

Наконец он сказал:

– Мне кажется, что ты что-то не додумала, Барб. Насколько я могу судить, здесь нет никаких поедателей пасты, которые мерли бы, как мухи, от массового отравления пищей. Конечно, может быть, официальные лица во всей этой долбаной стране принимают участие в заговоре. Однако мне это кажется маловероятным. Ты что, хочешь сказать, что эта Упманша сама залезла в тарелку с кишечной палочкой?

– А кто знает, как далеко зашел заговор? Все, что мы знаем, – что есть другие жертвы кишечной палочки, но о них не говорят.

– Черт возьми. Но ведь существуют законы. О том, что страна обязана информировать остальных о потенциальной эпидемии. Вспомни, стоит у нас показать по телевизору жертву аварии, кашляющую кровью, и сейчас же поднимается крик о еще одной жертве туберкулеза. Они такого не пропускают. И не пропустят.

Барбара запустила пальцы в мокрые волосы, оглянулась в поисках сигарет, поняла, что не принесла их в ванную, вспомнила, что хотела отмыть запах всех выкуренных сигарет, – и все-таки захотела закурить.

– Митчелл, ты меня хоть раз выслушаешь? Или, может, к себе прислушаешься? Так или иначе, но у тебя есть история, так почему ты, черт побери, не пишешь свою статью?

– Наверное, потому, что не очень верю тебе.

– Боже! Ну что же еще я должна сказать тебе?

– Ну, начни с того, почему тебе вообще так хочется, чтобы эта статья вышла.

– Потому что они должны рассказать все своим газетам, а они не говорят. Они никого не предупреждают и не ищут источник.

– Вот именно тут ты и ошибаешься. Мы с тобой оба знаем, для чего профессора приглашают в questura . Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Он был там вчера. Скорее всего, он будет там сегодня. И если хочешь знать мое мнение, то с ним не беседуют о тосканской погоде или о супе из полбы, так популярном в Лукке… Послушай, Барб, я тут немножко изучил, что из себя представляет наш профессор. Всего месяц назад он тусовался со своими друзьями-микробиологами в Берлине. Так вот, если я об этом узнал – а эта информация отнюдь не идет под грифом «Совершенно секретно», – то итальянские копы тоже об этом знают. Среди этой толпы они найдут кого-то, кто занимается E. coli . И вот, пожалуйста – прямая ниточка между этой информацией и тем, что кто-то передал Ажару чашку Петри с этой гадостью для того, чтобы тот использовал ее на своей любовнице.

– Митчелл, ты что, меня не слышишь?

– Ну, хорошо, на своей бывшей любовнице. Извини за ошибку.

– Прекрати. Ты слышал, что я тебе говорила? Это история, в которой итальянская служба здравоохранения и итальянские полицейские…

– Нет, Барб. Это ты не слушаешь. У дяди Митчелла есть коллеги. Там, у вас, в Лондоне. А у этих коллег есть связи в других местах, даже в Берлине. И их источники в Берлине легко получили доступ к материалам этой конференции микробиологических гуру. И ты знаешь, что они выяснили? И все это в течение суток, Барб, так что можешь быть уверена, что итальянские копы очень скоро выяснят то же самое.

Горло Барбары перехватила судорога.

– Что? – с трудом смогла произнести она.

– Там была женщина из Университета Глазго, которая самая главная в мире по этим кишечным палочкам. А еще парень из Гейдельбергского университета – он стоит на втором месте. И тот, и другая ведут серьезные исследования у себя в лабораториях. И они присутствовали на этой конференции. Остальное додумаешь сама?

«Нет, – подумала Барбара, – нет, нет и нет».

– Ты идешь не в том направлении, – сказала она, пытаясь казаться уверенной. – Это женщина, у которой было по несколько любовников в одно и то же время. У нее был Ажар и еще один парень, когда она жила с Ажаром здесь, в Лондоне. А потом у нее появился и Лоренцо Мура. Потом она бросила Ажара ради Муры, и можешь мне поверить, что в Италии она тоже кого-то себе завела, как только любовь с Мурой стала угасать. В этом вся она.

– Барбара, ты растекаешься мыслью по древу. Не хочешь же ты убедить меня в том, что ее прошлый любовник имел доступ к кишечной палочке, и ее новый тоже имеет этот доступ? Ну кто может поверить в этот бред? И, в любом случае, ты противоречишь сама себе. Это или великий итальянский заговор, или хладнокровное убийство, но никак не два в одном флаконе.