Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

Она взглянула на Юйсю и поняла, что для той это все так же дико и непривычно.

Все рыбачьи суденышки были однотипные, сделанные на одном заводе и выкрашенные в одинаковый синий цвет. Зула дивилась, как здешние жители их различают. Только одно выделялось из ряда, причем буквально – оно стояло на якоре поодаль от остальных, не пришвартованное к другим. К нему-то и направлялся баркас – к борту, обращенному в сторону моря, где их увидит меньше глаз. Как и у остальных, у суденышка был массивный нос, торчавший высоко над водой и заставленный какими-то агрегатами. Дальше начиналась открытая палуба со штабелями серых пластмассовых емкостей. Всю кормовую половину занимала надстройка в две палубы высотой. У нижнего яруса кают были только крошечные иллюминаторы, у второго – прямоугольные окна и двери на узкую галерейку вдоль борта. Это все, что Зула успела рассмотреть, прежде чем ее затолкали в каюту. Туда сразу же зашли двое – видимо, бывшие обитатели каюты – и забрали все вещи. Зула осталась в совершенно голой каморке с восточным ковром на стальной палубе и двумя выцветшими арабскими плакатами на переборке. На плакатах бородатые мужчины в тюрбанах указывали вверх и (вероятно) изрекали что-то мудрое про глобальный джихад. Единственный иллюминатор тут же залепили снаружи бумагой и скотчем. Открывание и закрывание двери сопровождалось звуковым эффектом, заставлявшим предположить, что их запирают на щеколду. Кто-то с трогательной заботой передал ей в дверь ведро. Юйсю тоже забрали на борт, но где она и что с ней, Зула не знала.

– Водка в баре. – Шпионка Оливия сказала это по-русски. По акценту и по тому, что она сразу предложила выпивку, Соколов наконец угадал в ней британку.

– Спасибо, но я русский с несколько необычными привычками и не воспользуюсь этой возможностью напиться.

Оливия не с ходу поняла фразу, хотя общий смысл уловила. Она говорила по-русски, пожалуй, чуть лучше, чем он по-английски, так что им приходилось переключаться с языка на язык и следить за выражением лица собеседника.

– А я воспользуюсь. – Оливия подошла к бару (на самом деле это был просто небольшой шкафчик) и вытащила бутылку «Джек Дэниелс».

– Сильно не напивайся, – предупредил Соколов, – поскольку, возможно, скоро придется действовать.

Оливия глянула так, что он понял: она с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться ему в лицо.

Когда он ошибся?

Когда предположил, что она ему поможет.

Предположение было логичное. Будь шпионка Оливия поопытнее, она бы сразу поняла, что ему можно доверять. Можно, потому что он влип по самое не могу и Оливия – девушка с китайской внешностью, способная выдать себя за местную, – только и может ему помочь.

Так почему же не доверяет?

Потому что он ворвался к ней в офис в самый неподходящий момент и навел на нее автомат, а теперь еще и залез в ее квартиру.

– Как ты сюда попал? – спросила Оливия.

– План D, – ответил он по-английски.

– Что значит «план D»?

– Четвертый из моих планов. Он занял у меня полдня.

Соколов мог бы объяснить подробнее, но глупо обсуждать прошлое, когда надо говорить о будущем.

Она продолжала неприязненно смотреть на него поверх стакана с виски.

Он последовательно вынул из карманов костюма, принадлежавшего еще сегодня утром Джереми Ёну, ее личную карточку, телефон, ключи от квартиры и еще несколько предметов. Всякий раз Оливия тихонько вскрикивала от изумления и радости.

– В доказательство, что я не полная сволочь.

Оливия первым делом схватила сотовый и проверила последние вызовы, на случай если Соколов имел глупость звонить с ее телефона. Могла бы и не проверять.

– Замечательно, – сказала она, убирая карточку в карман.

– Здесь написано не «Оливия»?

– Нет, здесь написано «Мэн Аньлань».

– Ясно.

– Значит, ты совсем не умеешь читать по-китайски?

– Верно.

– Как ты сюда попал?.. Ладно, не важно. План D. – Она по-прежнему перескакивала с русского на английский и обратно. Соколов видел, что язык она учила в университете или каком-нибудь другом таком заведении: фразы были очень грамматически правильные и официальные.

– Так ты следила за моджахедами? Или за хакерами внизу?

– За моджахедами.

– Как зовут их главного? Негра?

– Абдулла Джонс.

Соколов кивнул. Он слышал про Джонса, видел его фотографии в газетах.

– Ты работаешь на МИ-6?

Оливия попыталась сделать непроницаемое лицо, но поняла, что ничего не выйдет, и кивнула.

– У МИ-6 есть процедура срочной эвакуации?

– Возможности, – поправила Оливия. – Возможности сымпровизировать такую процедуру.

На взгляд Соколова, это была вполне себе процедура.

– Ты активируешь ее как?

– В самом крайнем случае могу позвонить, – сказала она, – но лучше воспользоваться Интернетом.

– У тебя здесь компьютер?

– Уже нет. В любом случае я не стала бы выходить отсюда. Только из ванбы.

– Ты уже это сделала?

Оливия мотнула головой.

– Без карточки в ванбу не пустят. А вот теперь… – Она с улыбкой покрутила в руке карточку.

– Мы идем в ванбу?

В первый миг казалось, что она скажет «да», но потом ее лицо посуровело.

– Кто «мы», бледнолицый?

– Прости, не понял.

Оливия закрыла глаза.

– Это старый американский анекдот.

– Я люблю анекдоты. Расскажи.

– Знаешь Одинокого Рейнджера?

– Ковбой в маске? У него еще друг-индеец?

– Да. Одинокий Рейнджер и Тонто, спасаясь от команчей, укрылись в каньоне за камнями. Одинокий Рейнджер смотрит на друга и говорит: «Похоже, Тонто, мы окружены». А Тонто отвечает…

– «Кто “мы”, бледнолицый?»

– Да.

– Хороший анекдот. Смешной.

– Странно слышать, потому что я не видела и тени улыбки на твоем лице.

– По-русски это называется «черный юмор».

– Ясно.

– Анекдот с намеком.

– Да, мистер Соколов, анекдот с намеком.

– И его мораль: чего ради ты станешь помогать какому-то несчастному русскому?

– Что существенней, – сказала Оливия, – чего ради тебе будет помогать МИ-6? Потому что в конечном счете не важно, чего хочу я. Важно, чего хочет МИ-6. Понятно, что меня будут вытаскивать из Китая любой ценой, но едва ли я смогу убедить их, что надо вытаскивать тебя.

– Скажи, что у меня есть ценная информация.

– Это правда?

Соколов пожал плечами:

– Может, и нет. Какая разница?

– Если я скажу, что у тебя ценная информация, а ее не окажется, то буду выглядеть идиоткой.

– Может, есть вопросы посущественней, чем будешь ли ты выглядеть идиоткой в Лондоне, потягивая в безопасности пиво?

Она задумалась.

– Я знаю британцев, – сказал Соколов. – Выглядеть идиотом – часть британской культуры. Они поймут.

– Ты сможешь выйти в Интернет? Позже?