Нил Стивенсон - Извлечение из третьего и последнего тома «Племён Тихоокеанского побережья»

В продолжение трех дней мы обретались в полевом лагере среди руин торгового центра и спали на полу, там, где некогда располагалась галерея игровых автоматов, а ныне были разбросаны причудливо размалеванные корпуса примитивных медиатронов, давно остывших и посеревших. Один из лифтов торгового центра, с его прозрачными стенами, замер на третьем, самом высоком этаже, и тем предоставил нам отличную наблюдательную позицию для обзора уходящих к югу парковок. Капитан Нэйпир [1] Чарльз Нэйпир (1782–1853) — генерал Британской империи, командующий британскими войсками в Индии и первый губернатор провинции Синд. ожидал нападения именно с той стороны, так что мы выставили там круглосуточный дозор. Тод, наш проводник из аборигенов, был изумлен сохранностью прозрачных стен лифта и елозил по ним руками, пока капитан Нэйпир не гаркнул на него:

— От стекла польза только до той поры, покуда оно прозрачно! Сходи поищи тряпку в старом одежном бутике и вытри отпечатки своих пальцев, покуда не привлекли они внимания какого-нибудь опасного врага!

Тод раболепно съёжился под его окриком, выскользнул из лифта и опрометью кинулся в направлении магазина, который еще не разграбили охотники за керамическими половыми плитками.

К нашему удивлению, капитан Нэйпир развернулся и что было силы пнул ногой одну из стен! Доктор Нкрума [2] Кваме Нкрума (1909–1972) — известный ганский философ и общественный деятель, первый премьер-министр и президент независимой Ганы, сторонник социалистического пути развития страны. и я непроизвольно отвернулись, ожидая, что на нас сейчас полетят иззубренные осколки. Однако, как ни поразительно, стекло выдержало удар, точно это был гранит или мрамор. Капитану Нэйпиру наша реакция доставила несколько злорадное удовлетворение.

— Нам, детям Алмазного Века, стекло известно лишь как вместилище мусора прошлых эпох, — заметил он. — Кто из нас в детстве не лазил по старым развалинам, не рассекал себе руку или ногу до крови об осколки стекол и не приходил вследствие этого к презрительному мнению о веществе, которое прежде изобретения современных производных алмаза слагало все окна мира! Тем не менее, внимательно изучив архитектуру конца двадцатого века, легко понять, что стекло зачастую применялось и в конструкциях исключительной важности — вроде этого лифта, утрата которым даже одной стеклянной панели несла бы, без преувеличения, смертельную опасность для пользователей. Наш приятель Тод, полагаю, неоднократно убивал скучное послеполуденное времечко, швыряясь камнями в стеклянные панели заброшенных зданий, и вид неповрежденной стеклянной стены явил собою оскорбление его атлетических доблестей; тем не менее, сдается мне, он бы в стену этого лифта мог швыряться камнями весь день напролет без результата.

Доктор Нкрума в продолжение его речи взялся дергать себя за козлиную бородку, как с ним часто случалось в раздумьях.

— Правительственные чиновники предыдущего века часто укрывались от воздействия кинетического оружия за толстыми стеклянными барьерами, — проговорил он. — Но я и не задумывался, что подобная технология могла обрести коммерческое применение!

Он для пробы отвесил стеклянной стене пару пинков, и я, вынужден признаться, тоже. Вскорости вернулся Тод, гордо предъявив нам несколько пожелтевших от времени бумажных полотенец (по его виду можно было подумать, что это драгоценные пергаменты с места археологических раскопок), и принялся старательно оттирать ими стекло; но капитан Нэйпир снова счел необходимым остеречь его:

— Помни, что такое стекло мягче современных заменителей, настолько мягче, что даже микроскопические частички грязи, затеняющие нам обзор, превосходят его в этом отношении, и если будешь его так оттирать, то лишь оцарапаешь ими, принеся больше вреда, нежели пользы.

Тод, следует заметить, слушал его в некотором отупении. Попытки капитана Нэйпира вывести нашего туземного провожатого из состояния бескрайнего невежества свидетельствуют о благородстве духа, но едва ли могли сколько-нибудь значительно изменить ситуацию.

— Другими словами, Тод, — наконец произнес наш предводитель, заметив невнимание Тода, — ты сперва должен отмыть стекло большим количеством воды, а уж затем, когда частички грязи удалены, оттирать окончательно.

Эта инструкция, выраженная сравнительно конкретными терминами, Тоду была ясна, как перекрестное производное алмаза, и абориген немедленно убежал искать тазик. Меня удивило сперва его неожиданная старательность, но затем я вспомнил, в какой ситуации мы находимся, и понял, что Тод, существо приземленное, безжалостно практичное, наверняка догадался, что такие мелочи, как чистота стекла, окружающего наш дозорный пост, вскорости могут отделить жизнь от смерти для всего отряда. Четырехколесники, возможно, довольствовались бы простой ликвидацией капитана Нэйпира, доктора Нкрумы и меня самого, но Тода, без сомнения, посчитав предателем своего племени, убили бы лишь после того, как он бы сам принялся умолять их о такой услуге. Разум мой принялся блуждать, как случалось со мной довольно часто в последние несколько дней; передо мною снова, как живая, встала бедняжка Бритни Лу, которую четырехколесники, привязав к пикапу, волочили по гальке, пока девушка не испустила дух — только за то, что она посмела улыбнуться мне во время одной из церемоний жарки мяса.

Северный подход к торговому центру хорошо сохранился, и фронтальное наступление врагов с этой стороны исключалось. Отступая целый день по коварному ландшафту осыпающихся эстакад и мостов из упрочненного бетона, мы с пользой расходовали запас взрывчатки один заряд за другим, снося целые пролеты многоуровневых развязок в процессе, какому капитан Нэйпир, со свойственным ему черным юмором, дал название гражданского расстроительства. Вздумай четырехколесники теперь наступать в этом направлении, они бы оказались перед выбором: либо пролагать себе путь через шипы обломанной арматуры, торчавшие из продолжавших оседать руин, или устремиться на машинах по узкой полосе, которую мы сохранили для собственного отступления. Как уже познал на собственном опыте один невезучий моторист, путь этот ныне оказался усеян минами, способными взметнуть их примитивное четырехколесное средство передвижения на дюжину метров в воздух.