Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

Боевик только что высадил дверь. Заметив Соколова уголком глаза, он совершил классический поворот кругом. За эти полсекунды Соколов всадил две пули ему в голову. По тому, как рухнуло тело, он понял, что пули прошили мозг и боевик мертв, но, приближаясь, для подстраховки сделал два контрольных выстрела, затем подобрал «ПП», выпавший из рук боевика. Тот успел расстрелять почти весь магазин, но Соколов увидел у него в кармане запасной и переложил к себе. Еще обнаружился мобильный; его Соколов тоже забрал. И наконец, что самое приятное, он нашел собственный телефон, который этот тип сунул себе в карман на базе.

Затем Соколов вошел в квартиру, крикнув Оливии: «Это я!» – чтобы она не испугалась.

Он сам успел испугаться, не обнаружив ее на балконе, но, глянув вниз, увидел, что она как-то добралась до земли, по-видимому, не переломав себе все кости, и теперь собирает выпавшие из сумки вещи. Соколов свистнул. Оливия подняла голову. Он указал на ворота. Она кивнула. Соколов развернулся и припустил по лестнице, на ходу сдирая с себя окровавленный дождевик. Когда он сбегал с крыльца, в воротах как раз мелькнул силуэт Оливии.

– К терминалу, – сказал Соколов, нагоняя ее. – Безлюдными улочками.

Его слух уже восстановился настолько, что различал вой сирен.

Она повела его вверх, что было странно, поскольку вода обычно внизу. Они пробежали через спортплощадку школы и дальше, улочками и лестницами, в большой парк с сямыньской стороны острова.

Когда впереди показался паромный терминал, Соколов взглянул на часы. С начала перестрелки прошло четыре минуты. Обычной полиции, чтобы поднять все подразделения по тревоге, этого времени не хватит, но местные копы наверняка были переведены на усиленный режим из-за утреннего теракта в Сямыне, и на терминале могли стоять патрули. И впрямь, через стеклянные двери терминала Соколов увидел человек пять обовцев, прижимавших к голове рации.

Он сбавил шаг.

Оливия тоже заметила полицейских на терминале и теперь смотрела на Соколова.

– Морское такси, – сказал он.

Оливия кивнула на прилегающий парк.

– Иди туда и жди у подножия большой статуи.

Ошибиться было невозможно: как в нью-йоркской гавани «большая статуя» – это статуя Свободы, так на Гуланъюй это исполинский каменный памятник Чжэн Чэнгуну, подсвеченный прожекторами, чтобы его было видно за много миль.

– Я возьму такси и заберу тебя там, – сказала Оливия.

Судя по выражению лица, она говорила искренне. Довериться ей было рискованно, однако идти к терминалу – еще рискованнее. Соколов кивнул и двинулся в сторону парка.

Парк был большой – чтобы добраться до памятника Чжэн Чэнгуну, потребовалось несколько минут. Пьедестал круто обрывался в воду, с него в лодку было не сесть, но внизу тянулась узкая полоска песчаного пляжа. В бухту как раз входил белый катер. Соколов сбежал по каменным ступеням на песок и стал ждать, когда лодка приблизится, чтобы дойти до нее по воде. Однако лодочник выключил мотор; Соколов слышал, как он о чем-то спорит с Оливией на повышенных тонах.

Ну конечно. Нормальные люди не заходят по пояс в воду, чтобы сесть в морское такси, и такое предложение возбудило подозрения моториста.

Соколов огляделся. Пьедестал памятника был метрах в ста правее, и вдоль него тянулась дорожка, переходившая в короткую дамбу над каменистым мелководьем. Дамба упиралась в небольшую скалу, на которой была сооружена какая-то беседка или пагода. Другая дамба соединяла скалу с еще одним камнем, служившим основанием для небольшого маяка. Соколов посигналил мотористу фонариком и махнул в сторону камня с маяком. Кричать он не хотел, потому что первое же слово выдало бы в нем иностранца. Сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, он быстро прошел вдоль воды, выбрался по каменным ступенькам на дамбу и двинулся к скале. Дамба огибала ее и продолжалась к камню с маяком. К тому времени как Соколов достиг второго отрезка дамбы, лодка подошла ближе. Оливия все еще спорила с мотористом.

Вероятно, Соколов возбудил подозрения местных лодочников еще по пути сюда. Может, они даже слышали перестрелку.

Лодка приближалась. Соколов повернулся к ней спиной.

– Он не хочет нас брать, – крикнула Оливия по-английски. – Я спросила, что мне делать: прыгать за борт и плыть к берегу? Наконец он согласился высадить меня здесь. Подашь мне руку?

– Конечно, – ответил Соколов и повернулся к лодке.

Как он и ожидал, лицо моториста помертвело от страха, однако мотор был уже заглушен, и лодка скользила к камню. Моторист потянулся к рычагам, чтобы дать задний ход, но Оливия ухватила его за руку. Лодка продолжала двигаться по инерции. Соколов прыгнул через перила дамбы на нос, затем перескочил через ветровое стекло – как раз вовремя, потому что в лодке уже завязалась драка. Он заломил мотористу руку за спину – совсем легонько, только чтобы привлечь его внимание, – а затем продемонстрировал пистолет-пулемет.

Моторист сразу образумился и сел.

– Скажи, пусть идет на север в обход Сямыня, – скомандовал Соколов.

Оливия что-то произнесла по-китайски. Моторист задним ходом отвел лодку от дамбы и развернул в пролив. Как только вышли на глубокую воду, он снова повернул, так что Гуланъюй был теперь слева, Сямынь – справа, и прибавил обороты.

Соколов устроился на корме, вытащил из бака спасжилет и начал пристегивать его к сумке Оливии.

Это много времени не заняло. Закончив, он откинулся на сиденье и стал любоваться городом, исполинскими мостами, соединяющими остров с материком, грузовым портом, океанскими кораблями на стоянке. Больше ему в Сямыне не бывать, это уж точно.

Что-то завибрировало в кармане брюк. Соколов сунул туда руку и вытащил телефон убитого моджахеда. На экране была эсэмэска: три вопросительных знака.

Соколов открыл последние вызовы и увидел семнадцать звонков за последние часов десять: все с одного номера или на этот номер.

Соколов задумался. Разумнее и безопаснее было этого не делать, но такси уже огибало северную, малозастроенную часть острова, ту, где располагался аэропорт, и через несколько минут впереди должна была показаться тайваньская территория.

Он нажал «повторить вызов».

– Ты меня слышишь? Где Зула?

– Ты меня слышишь? Где Зула?

– Ты меня слышишь? Где Зула?

Хотя перед взрывом Юйся успела отвернуться и зажмуриться, огромные багровые пятна по-прежнему плыли перед глазами, заслоняя Чонгора. Однако Юйся знала, что это он.

– Зулу увезли, – сказала она.

Чонгор держал ее за руки выше локтя и сейчас выпустил. Юйся сообразила, что до сих пор стояла только потому, что Чонгор вздернул ее на ноги. Она начала оседать на бок, еле-еле удержалась и несколько мгновений стояла, силясь восстановить равновесие. Наконец ей удалось ухватиться за металлическую спинку приваренной к палубе кровати и оглядеться. Каюта была в дыму, струйки дыма поднимались от тысяч крохотных угольков, прожигавших дырки в одеяле. Юйся закашлялась и зажала рот свободной рукой. Чонгор тем временем курсировал между каютой и галереей. Юйся видела, как он шагнул через порог, нагнулся к лежащему на полу человеку, взвалил его на плечо, словно мешок с рисом, и шагнул обратно. Раздался всплеск. Чонгор снова шагнул вперед и повторил процедуру.