Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

– Скоро подоспеют остальные? – спросил он Шеймуса.

– Не понял. Кто должен подоспеть?

– Ну… подкрепление.

– Мы одни, – ответил Шеймус.

– Но вы знали, что здесь я… и моджахеды.

– Если бы мы знали, что они здесь, мы бы высадились со всей Национальной гвардией Айдахо. И не зависли бы как дураки над местом, откуда нас можно сбить.

Ричард растерянно смотрел на него.

– Я всего лишь хотел проверить свою гипотезу, – пожал плечами Шеймус. – Никто мне не верил. Пока пуля не прошила двигатель, у меня были только смутные подозрения, что Джонс в этих краях.

– Вы успели послать сигнал бедствия или… – Ричард осекся, сообразив, что сморозил глупость. Он видел крушение вертолета. Послать сигнал бедствия было некогда. – Ладно, скоро заметят, что вертолет не вернулся.

– Не раньше чем через несколько часов. К тому времени все будет кончено.

– Что будет кончено?

– То, что сейчас начнется, – ответил Шеймус. – Где, кстати, Джонс?

– Двое, которые вас сбили, в арьергарде. Джонс дальше к югу. Я охотно вас провожу, хотя, по-моему, сперва надо разобраться с теми, кто стрелял.

Пока Ричард говорил, Шеймус глянул туда, где должны были находиться упомянутые плохие парни, и внезапно заметил кое-что еще.

– Похоже, ими занялись без нас, – сказал он. – Мертвец ожил.

Путь на юг сопровождался событиями, которые Ершут, будь он воспитан прогнившей западной демократией, назвал бы злоключениями, тяготами или неудачами. Их он с природной стойкостью почти не замечал; по-настоящему его выбило из колеи только то, что произошло с беднягой Саидом. Длинный кровавый след вывел к дереву, где на трехметровой высоте в развилке ветвей и обнаружилось тело. Голова свисала вниз, нос уткнулся в грудину, поскольку шейные позвонки попросту отсутствовали. В животе была проделана круглая дыра, печень извлечена. Это было куда более жуткое зрелище, чем Закир, который лежал в луже крови.

Оттуда они пошли в лагерь – по шоссе, чтобы не дать человеку на мотоцикле вернуться в долину. Посменно собрали вещи (один дежурил на дороге) и двинулись по следу мотоцикла. Временами им попадались капли крови, что очень радовало Джахандара: он был уверен, что попал в мотоциклиста по меньшей мере один раз.

Хребет преодолели не без труда, потому что на входе в туннель висел мотоциклетный замок и Джахандару не удалось сбить его выстрелом. Однако только изнеженный и развращенный гяур мог подумать, что это остановит таких людей как Джахандар и Ершут. Они просто вскарабкались на гребень, там заночевали, а с первым светом начали спуск. Ершут спал плохо – все думал, кто так жестоко расправился с несчастным Саидом. Сам Ершут был очень силен, но даже он не смог бы втащить обмякшее тело по почти голому стволу. На коре остались глубокие царапины от четырех параллельных когтей. Ершут думал, что Саида убил хищный зверь и что тот же зверь втащил тело на дерево, дабы уберечь свою добычу от шакалов. Джахандар находил это объяснение смехотворным. Он считал, что убийца – человек, а труп изуродовали и втащили на видное место для устрашения.

Так или иначе, они спали чутко и оружие держали под рукой. Во время своего дежурства Ершут вроде бы почувствовал, что кто-то бродит совсем рядом, и, поведя фонариком, на долю секунды различил в темноте горящие глаза, но когда повел фонариком еще раз, там уже никого не было.

Казалось бы, после такого на склоне следовало постоянно оглядываться назад, однако два обстоятельства заставляли их пристально смотреть вперед. Во-первых, вскоре после начала спуска долину огласило эхо перестрелки. Во-вторых, на камне впереди лежал человек, который время от времени садился и поднимал к глазам бинокль. Джахандар порой ловил его в оптический прицел и подтверждал, что человек не вооружен. Не то пьяный, не то больной, он все больше лежал пластом, а когда двигался, его шатало. Джахандар мог бы занять снайперскую позицию, дождаться, когда тот снова сядет, и снять его выстрелом, да как-то не видел смысла – уж слишком жалким он выглядел. Может, у него даже удастся выяснить что-нибудь полезное.

Обсуждение, как быть с человеком на камне, прервал гул вертолета, а дальше и вовсе стало не до того. К их большому огорчению, сбитый вертолет упал в нижней части склона, так что они не видели, уцелел ли кто-нибудь при крушении. Прежде чем перестрелять этих людей, надо было спуститься значительно ниже. Джахандар и Ершут сбросили рюкзаки, чтобы обеспечить себе бо́льшую свободу движений, и поспешили вниз, прыгая с камня на камень и временами съезжая по щебнистой осыпи. Они договорились, что Джахандар займет позицию, откуда хорошо будет виден вертолет; Ершут с автоматом, который эффективен на меньших дистанциях, зайдет с другого боку и откроет огонь. Уцелевшие – если они есть – попытаются спрятаться за камнями или за деревьями, и Джахандар сверху легко их снимет. Направление снайперского огня определить трудно; они едва ли успеют понять, где Джахандар, и даже вообще осознать, что по ним стреляют с другой стороны.

Ершут так спешил выполнить свою часть плана, что не вспомнил о странном человеке с биноклем, пока не подошел к окровавленному камню, на котором тот еще недавно лежал. Теперь тут никого не было. То, что они сверху приняли за единый скальный выступ, оказалось множеством больших плит, сползших по склону и застывших под разными углами. Ершут решил, что по ним и преодолеет этот участок.

Только подойдя к плитам, он понял, что человек в черной мотоциклетной коже не ушел вниз смотреть на рухнувший вертолет, а укрылся между камнями. При виде Ершута он вышел с поднятыми руками – мол, я без оружия.

Выглядел он едва ли менее жутко, чем Саид. Тот по крайней мере был мертвый. Ершут не боялся, что Саид слезет с дерева и двинется на него, а этот человек шел навстречу и широко улыбался. Один бок у него был весь в крови, а лицо казалось бы белым, если бы не снег сзади, на фоне которого оно выглядело землисто-серым.

Человек что-то сказал на английском, но Ершут практически ничего не понял. Говоря, он продолжал идти вперед, шажок за шажком. Ершут не очень испугался, потому что их еще разделяло несколько метров, а человек по-прежнему держал руки поднятыми и к тому же был под дулом автомата. Ему просто хотелось, чтобы тот остановился, уж больно страшно выглядело это все: и цвет лица, и ухмылка, и бессвязное бормотание.

Ершут глянул вниз – видно ли уже вертолет – и различил повисшие лопасти. Рядом с вертолетом определенно были люди, и они смотрели в его сторону.

Серый человек что-то сказал про Америку.

Ершут перевел на него взгляд и увидел, что тот сжимает в руке шнурок, уходящий в рукав куртки.

Хорошо, что Оливии нравилось смотреть на Соколова; на выражение его лица в доме Джейка и впрямь стоило посмотреть. Соколов явно не думал, что бывают люди, способные сознательно уехать от общества в глушь, окружить себя оружием и жить так, словно завтра цивилизация исчезнет. По дороге в Бурнс-Форд Оливия пыталась объяснить, куда они едут. Соколов честно слушал и время от времени кивал, однако она чувствовала – просто из вежливости. Окончательно он поверил, лишь увидев женщину в длинном старомодном платье, поверх которого была пристегнута наплечная кобура для пистолета. Дальше он уже смотрел на все с завороженным интересом. Джейк, решив истолковать озадаченное любопытство как благожелательное, провел небольшую экскурсию: показал установку для очистки воды, верстак для перезарядки боеприпасов, склад еды, антибиотиков и противогазных фильтров, бомбоубежище на заднем дворе – железобетонный бункер под шестиметровым слоем земли. Соколов внимательно смотрел на Джейка, Оливия – на Соколова, а Джон на протезах ходил за ними и смотрел, как Оливия смотрит на Соколова, и по временам обменивался с нею ироничными взглядами. Соколов заметил, что они переглядываются, и присоединился. К тому времени как все сели за стол, прочитали, взявшись за руки, молитву перед едой и приступили к обильному, но правильно сбалансированному обеду, между ними уже царило полное понимание. Джейк и впрямь во все это верил, а Элизабет, может быть, даже больше мужа. Однако Джейк сознавал, что другие смотрят на мир иначе – в том числе родные братья, с которыми его связывали самые крепкие чувства, – и вполне с этим мирился. Он даже отпускал шуточки на собственный счет – сравнивал селение на ручье Сухого Закона с Афганистаном. Джон, со своей стороны, научился пропускать мимо ушей те рассуждения Джейка, которые считал чушью. Если Джейку нужно поменять масло в генераторе или поставить дополнительную розетку, Джон всегда поможет. И он не жалел времени и сил на сыновей Джейка, искренне его любивших. Оливии показалось, что Джон старается внушить мальчикам, не говоря этого напрямую, следующую мысль: если с возрастом они захотят вернуться к цивилизации, которую их родители считают гнилой и обреченной, в его доме им всегда будут рады.