Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

– Мистер Иванов, Уоллес не виноват, – сказала Зула.

– Вы прекрасная девушка. Умная, понимаете в компьютерах. Так убедите меня. Чтобы я поверил.

Зула говорила целый час.

Она рассказывала о сути и происхождении компьютерных вирусов, о той их разновидности, которая зашифровывает файлы ради выкупа, о том, как непросто заработать этим способом, об оригинальной идее безымянных создателей «REAMDE». Иванов никогда не слышал о многопользовательских ролевых онлайн-играх – пришлось объяснять их технологию, социологию, историю и то, как они стали серьезной частью индустрии развлечений.

Иванов слушал внимательно, но иногда прерывал – в половине случаев делал Зуле комплименты, поскольку не сомневался, что любая женщина, которая не услышит от него лестное слово минимум раз в пять минут, непременно убьет его во сне ножом для колки льда. Еще он задавал вопросы: одни были на удивление толковыми, другие показывали, что Иванов пугающе плохо понимает технические тонкости.

Когда разобрались с вводной частью, стали выяснять, насколько виноват Уоллес: по его ли недосмотру произошло заражение – другими словами, откуда взялся вирус.

Зула рассказала все, что выяснила сама. «REAMDE» попадал в компьютеры через «дыру» в почтовой программе – в той, которая, помимо прочего, ведала адресной книгой и календарем. В «Т’Эрре», если вам хочется свершений, следует владеть большим числом вассалов. Координация действий стала ключевым моментом игры; для заключения сделок, организации набега на врага, похода в подземелье и тому подобного требовалось, чтобы несколько игроков из вашей феодальной иерархии одновременно были в онлайне. Эти планы попадали в расписание наряду с тренировками, походами к стоматологу, экзаменационной зубрежкой и прочим. То есть отдельные приложения почти не годились, поэтому возникла сторонняя программа, прорывшая туннель между «Т’Эррой» и почтой. На нее перешли большинство подписчиков. С помощью программы рассылались, например, приглашения участвовать в рейде. В основном это были простые текстовые сообщения, но с возможностью прикрепить картинку или какой-нибудь другой файл. Тут-то и обнаружилась «дыра». «REAMDE» пользовался переполнением буфера почты, прописывал вредоносный код в систему, получал администраторские права и мог делать с компьютером все, что угодно, включая шифрование данных на любом доступном носителе. Впрочем, первым делом он рассылал себя по всему списку из адресной книги жертвы.

Кое о чем Зула умолчала. Во-первых, на корпоративном вики-сайте говорилось, что о «дыре» в почтовой программе уже некоторое время было известно и большинство антивирусников успешно ее прикрывали. Однако самые заядлые геймеры – те, кто играл в полноэкранном режиме, – подвергались опасности, поскольку не замечали все более истеричных предупреждений, которыми сыпали защитные программы.

И еще: вероятнее всего, Уоллес подцепил вирус с компьютера Ричарда – через флешку.

– Значит, Уоллес использовал то самое приложение и заразился, – уточнил Иванов.

– Да. Безо всякого дурного умысла, – подтвердила Зула. Первую половину лекции она провела на всплеске энергии, но в последние десять минут навалилась усталость, и Зула начала говорить медленнее, жевать слова, обрывать фразы на середине. Хуже того, она стала понимать, что вывод, к которому придет Иванов, такой: Уоллес напортачил и его надо наказать. Эта мысль окончательно лишила ее сил.

И тут, к собственному удивлению, а затем и стыду, она склонилась вперед, спрятала лицо в ладони и заплакала.

– Я идиот! Самый глюпый человек на свете! – воскликнул Иванов и встал. Опасаясь, что он вздумает ее успокаивать, Зула взяла себя в руки, но головы не подняла, наблюдая сквозь слезы, как лакированные туфли русского, немного покружив на месте, удалились в сторону выхода. Она несколько раз всхлипнула, злясь теперь еще и на собственную дурость. По-настоящему она не плакала с похорон матери.

Не прошло и пятнадцати секунд, как Иванов вернулся. Его шаги раздались за спиной, и Зула вздрогнула – что-то мягкое и тяжелое легло ей на плечи.

– Эх вы. – Иванов обращался к Питеру. Он взял его руку, приобнял ей Зулу да еще прихлопнул сверху, будто укладывал сырой раствор. Зула пришла в себя – не из-за объятий, а из-за иронии, пусть и мрачной: какой-то там Иванов (уж не важно, кто он и что он) прилетел на частном самолете из Торонто и учит Питера, как надо обходиться с девушкой, а перепуганный Питер не в состоянии объяснить, что они с Зулой больше не пара.

Иванов взялся распоряжаться. Его люди зашевелились, достали телефоны. Зула села прямо, противясь руке Питера, а тот, боясь перечить Иванову, руку не убирал – она так и лежала мертвым зверьком.

– Уверен я только в одном: меня поимели, – объявил Иванов и уже привычно извинился перед Зулой. – Вы понимаете по-русски? Kto kovo, как говорил Ленин. То есть «кто кого». В этот раз «кого» – это я. Поимели меня . Я труп. Такой же, как он. – Иванов кивнул в сторону соседней комнаты. У Зулы перехватило дыхание. – Это даже не вопрос. Вопрос в том, как я стану трупом. У меня еще есть тайм. Недели две. И я хочу провести их хорошо. Погибать с честью уже поздно, однако есть шанс сдохнуть лучше, чем он. – Еще один кивок. – Я умру как «кто», а не как тот, «кого». Мои братья увидят, что я боролся до конца, несмотря на чудовищные потери. Они поймут. Меня простят – пусть мертвого, но человека, а не раздавленного клопа. Теперь надо выяснить, кто этот «кто».

Питер наконец убрал руку, Зула выпрямилась и открыто посмотрела на Иванова. Тот с интересом оглядел парочку и, обращаясь в основном к Зуле, совершенно светским тоном спросил:

– Вопрос понятен?

– Вы хотите знать, кто вас обманул?

– Я бы употребил иное слово, но да, хочу.

Некоторое время они молчали. Внизу заводилась машина. Несколько человек одновременно разговаривали по телефону.

– Вы хотите установить личность Тролля – человека, который создал вирус, – уточнил Питер.

– Да! – Иванов начинал нервничать.

– А если мы выясним, то у нас с вами все ОК?

– ОК? – Иванов явно не желал торговаться, если эту беседу вообще можно было назвать торгом.

– Ну то есть расстанемся по-хорошему?

Хотя вся ситуация явно грозила разрешиться очень плохо, Иванов до сих пор ни жестом, ни намеком не угрожал ни Питеру, ни Зуле. Он поднял бровь и посмотрел на Питера совершенно по-новому – как на человека, который в некотором смысле сам себя ставит под удар; который сам признает, что чем-то обязан Иванову и станет держать ответ, если не сдержит слова.

Иванов пожал плечами, будто говоря: «Такая мысль мне на ум не приходила, но раз вы упомянули…»