Стивен Кинг - Страна радости

Серия «Темная башня»

Stephen King

JOYLAND

Печатается с разрешения автора и литературных агентств The Lotts Agency и Andrew Nurnberg.

© Stephen King, 2013

© Перевод. В.А. Вебер, 2013

© Издание на русском языке AST Publishers, 2014

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Автомобиль у меня был, но осенью 1973 года от «Приморского пансиона миссис Шоплоу» в городке Хэвенс-Бэй до парка развлечений «Страна радости» я чаще всего добирался на своих двоих. Мне представлялось, что так правильно. Собственно, иначе и нельзя. В начале сентября пляж практически пустовал, что соответствовало моему тогдашнему настроению. Та осень так и осталась самой прекрасной в моей жизни. Я могу это повторить и сорок лет спустя. И никогда больше я не чувствовал себя таким несчастным. Это я тоже могу повторить. Люди думают, что первая любовь – сплошная романтика и нет ничего романтичнее первого разрыва. Сотни песен сложили о том, как какому-то дураку разбили сердце. Вот только в первый раз сердце разбивается больнее всего, и заживает медленнее, и шрам остается самый заметный. И что в этом романтичного?

В сентябре и начале октября небо над Северной Каролиной оставалось безоблачным, а воздух – теплым даже в семь утра, когда я спускался из своей комнаты на втором этаже по наружной лестнице. Если выходил в легкой куртке, то снимал ее и завязывал на поясе еще до того, как преодолевал половину из трех миль, отделявших город от парка развлечений.

Первую остановку я делал в «Пекарне Бетти», где покупал парочку еще теплых круассанов. Моя тень, длиной добрых двадцать футов, шагала со мной по песку. Полные надежд чайки, учуяв круассаны в пакете из вощеной бумаги, кружили над головой. А когда я возвращался назад, обычно часов в пять (хотя иногда задерживался подольше – никто не ждал меня в Хэвенс-Бэй, городке, который впадал в спячку после завершения летнего сезона), моя тень шагала по воде. Если мое возвращение совпадало с приливом, тень покачивалась на волнах, словно танцевала медленную хулу.

Не уверен на все сто, но, думаю, мальчика, женщину и их собаку я увидел во время моей первой осенней прогулки по пляжу. Между веселой сверкающей мишурой «Страной радости» и городком вдоль берега выстроились летние коттеджи, среди которых было немало дорогих, и после Дня труда почти все они пустовали. Но только не самый большой из них, напоминавший зеленый деревянный замок. Дощатая дорожка вела от широкого заднего дворика туда, где трава граничила с мелким белым песком. Заканчивалась дорожка у столика для пикника, стоявшего под ярко-зеленым пляжным зонтом. В его тени в инвалидном кресле сидел мальчик в бейсболке, до пояса укрытый одеялом, хотя и в предвечерние часы температура воздуха превышала семьдесят градусов [1]. Я полагал, что мальчику лет пять или около того, но никак не больше семи. Собака, джек-рассел-терьер, обычно лежала рядом с креслом или устраивалась у ног мальчика. Женщина на скамье у столика иногда читала книгу, но чаще просто смотрела на воду. Она была очень красивая.

Направляясь к парку развлечений или возвращаясь домой, я всегда махал им рукой, и мальчик отвечал тем же. Женщина – нет, по крайней мере поначалу. В 1973 году ОПЕК установила нефтяное эмбарго, Ричард Никсон заявил, что он не мошенник, умерли Эдвард Г. Робинсон и Ноэл Коуард. Для Девина Джонса тот год оказался потерянным. Я, девственник двадцати одного года от роду, с литературными устремлениями, мог похвастаться тремя джинсами, четырьмя трусами-плавками, развалюхой «фордом» (с хорошим радиоприемником), мыслями о самоубийстве (иногда) и разбитым сердцем.

Романтично, не правда ли?

Девушку, разбившую мне сердце, звали Уэнди Киган, и она не заслуживала такого, как я. Мне потребовалась большая часть жизни, чтобы прийти к этому выводу, но знаете старую поговорку: лучше поздно, чем никогда. Она приехала из Портсмута, штат Нью-Хэмпшир, я – из Саут-Бервика, штат Мэн. То есть мы практически жили по соседству. И начали «встречаться» (как тогда говорили) сразу после поступления в Университет Нью-Хэмпшира… познакомились на вечере первокурсников… романтично, не правда ли? Как в одной из этих поп-песенок.

Два года мы практически не разлучались, всюду ходили вместе, все делали вместе. То есть все, за исключением «этого». Мы оба совмещали учебу с работой в университете. Она – в библиотеке, я – в столовой. В 1972 году нам предложили поработать и летом, а мы, естественно, ухватились за этот шанс. Платили немного, но возможность не разлучаться дорогого стоила. Я полагал, что мы точно так же проведем и лето 1973 года, пока Уэнди не объявила, что ее подруга Рене нашла им обеим работу в бостонском универмаге «Файлинс».

– А как же я? – спросил я.

– Ты всегда сможешь приехать, – ответила Уэнди. – Я буду ужасно по тебе скучать, но знаешь, Дев, нам, пожалуй, надо побыть немного врозь.

И в этой фразе явственно слышался похоронный звон. Мысль эта скорее всего отразилась на моем лице, потому что Уэнди поднялась на цыпочки и поцеловала меня.

– Разлука укрепляет любовь, – заметила она. – И потом, раз у меня будет своя квартира, ты сможешь там оставаться. – Но она не смотрела на меня, когда говорила это, и я ни разу не остался у нее. Слишком много соседок, постоянно повторяла она. Слишком мало времени. Разумеется, эти проблемы можно было решить, но у нас никак не получалось, и я мог бы кое о чем догадаться. Как теперь понимаю – о многом. Несколько раз мы вплотную подходили к «этому», но не более того. В какой-то момент она давала задний ход, а я особенно на нее не давил. Проявлял галантность, Бог свидетель. Потом частенько спрашивал себя, что бы изменилось (к лучшему или худшему), если бы я пер напролом. Теперь-то я точно знаю: галантные молодые люди зачастую остаются без сладкого. Вышейте это крестиком, вставьте в рамочку и повесьте на кухне.

Перспектива еще одно лето мыть полы в кафетерии и загружать грязные тарелки в старые посудомоечные машины не слишком радовала, учитывая, что Уэнди намеревалась любоваться яркими огнями Бостона в семидесяти милях к югу, но работа гарантировала деньги, которые мне требовались, а других вариантов у меня не было. Однако потом, в конце февраля, такой вариант в прямом смысле прикатил ко мне на ленте конвейера для грязной посуды.

Кто-то читал «Каролина ливинг» за комплексным обедом, который в тот день включал мексиканский бургер и картофель фри «Карамба». Он (или она) оставил журнал на подносе вместе с грязной посудой, а я взял его с конвейера и уже хотел отправить в мусорное ведро, но удержался. Бесплатное чтиво, в конце концов, и есть бесплатное чтиво. (Не забывайте, я зарабатывал на учебу.) Поэтому я сунул журнал в задний карман и вспомнил про него, лишь вернувшись в комнату в общежитии. Когда я переодевался, он упал на пол и раскрылся на странице объявлений.