Тэми Хоуг - Девушка Лаки

Волны этого наслаждения все еще пульсировали в ней, когда Лаки накрыл ее своим сильным телом. В следующий миг он вошел в нее, и Серена вскрикнула, но не от боли, а в экстазе, чувствуя, как ее тело обволакивает его, принимая в самые глубины естества.

Лаки прильнул поцелуем к ее губам, и его язык скользнул ей в рот. Старая кровать отчаянно заскрипела под их телами. Снаружи грохотал гром, дождь неумолчно барабанил по крыше, но слух отказывался воспринимать звуки ночи, как будто все куда-то исчезло. Исчезло прошлое и настоящее, исчезли заботы по поводу судьбы Шансон-дю-Терр.

Единственное, о чем Лаки мог думать в эти минуты, – это о Серене, о ее нежном теле, которое она охотно предложила ему и теперь не желала его отпускать. Он мог думать лишь о том, что дарит ей наслаждение и сам испытывает при этом небывалое счастье.

Он двигался в ней ритмично, медленно, нежно, изо всех сил сдерживая оргазм. Ее дыхание с каждой секундой делалось все более частым. Просунув руку между их телами, он прикоснулся к самой нежной и чувствительной части ее естества. Серена тотчас выкрикнула его имя, унося его вместе с собой к вершинам блаженства. Его тело содрогнулось, и он наконец излился в нее фонтаном семени. Он сжимал ее в объятиях и думал о том, что ему никогда еще не было так хорошо.

Насытившись, Лаки откатился и лег на спину. Он устал физически, да и эмоционально также был изрядно измотан постоянным конфликтом между бушующей в нем страстью и стремлением ей противостоять.

Между тем гроза прекратилась. Гром изредка громыхал где-то на севере. Буря страстей тоже улеглась, и Серена лежала в объятиях Лаки, усталая и опустошенная. В эти минуты ей меньше всего хотелось думать о тревогах, о которых она на время забыла благодаря его ласкам. Тревогах, разбуженных в ее душе поступком Гиффорда, давлением, которое оказывал на нее дед, спорами о том, как следует поступить, размышлениями по поводу верности семейному долгу, воспоминаниями о пожаре. Лаки сдержал свое обещание на короткое время отвлечь ее от тягостных дум. Увы, с прежней силой они вернулись снова…

Слезы хлынули из ее глаз легко и быстро, как весенний дождь, и она даже не пыталась их скрыть или за них извиниться. Лаки все так же обнимал ее и гладил по волосам, то и дело касаясь губами ее виска. Он что-то шептал ей по-французски, что-то нежное и убаюкивающее. Это было именно то, в чем она отчаянно нуждалась. Спокойное понимание. Ласка. Нежное утешение. Утешение на уровне безмолвного понимания и сочувствия со стороны единомышленника.

И все же как болезненно сжалось ее сердце, стоило ей подумать о будущем. Все, что их сейчас связывает, скоротечно, временно и неустойчиво; это лишь короткий эпизод, вырванный из общего контекста их жизней. Все это напоминает теплицу, в которую цветы насильственно пересадили для того, чтобы они поскорее, за одну ночь, распустились. Чувства были обострены, время ускорено. Неужели они и увянут столь же быстро, как и появились на свет, подумала Серена.

Ответ был ей известен. И ответ этот выдавил из нее еще несколько слезинок и вынудил произнести несколько слов, хотя она и понимала, что произносить их не следует. Впрочем, ей с самого начала не следовало заходить слишком далеко в их отношениях. А теперь поздно что-то менять. Да она и не смогла бы изменить свои чувства к нему, даже если эти самые чувства лишь осложняют ей жизнь.

Серена обреченно вздохнула и еле слышно прошептала:

– Я тебя люблю.

Эти слова пронзили сердце Лаки, как лезвие ножа. Рука, гладившая ее волосы, замерла. Тело напряглось, как струна.

– Нет, – машинально произнес он.

Серена присела в постели и, натянув на грудь простыню, посмотрела на него.

– Нет? Что ты этим хочешь сказать. Не надо любить тебя или не надо говорить об этом вслух?

Лаки покачал головой и, соскользнув с постели, встал и потянулся за джинсами.

– Нет, – повторил он, застегивая «молнию». – Не надо говорить таких слов. Выброси их из головы.

Он принялся расхаживать по комнате, и Серена следила за ним взглядом, думая о том, какое колоссальное внутреннее напряжение выдают эти плечи, эта походка. Лаки опустил голову и прищурился. Волосы упали ему на лоб и почти скрыли от нее его лицо.

– Почему? – спросила она, стараясь не выдать волнения в голосе.

Он искоса посмотрел на нее.

– Потому что это неправда. Ты не можешь любить меня. Ты ведь меня совсем не знаешь. Это… – он указал на кровать. – Это всего лишь секс.

– Неправда, это не так. Для меня это не просто секс.

Его лицо как будто окаменело, в глазах застыла боль.

– А для меня да, – бросил ей Лаки, шагнув к кровати. – Или тебе не понятно? – язвительно добавил он. – Разве ты не это хотела услышать? С тобой прекрасно трахаться, только и всего.

Ей стало до боли обидно от этих его слов, но она поспешила напомнить себе, что сама напросилась на столь резкий ответ. Увы, ей от этого ничуть не легче. Даже осознание того, что и у него сейчас скверно на душе, не принесло никакого облегчения. Это была его линия обороны, и он намерен стоять на ней до горького конца.

Ну почему он отказывается поверить, что между ними может быть нечто большее, чем страсть? Почему он этого так боится? Почему не хочет подпустить ее к своей беззащитной, ранимой душе?

– Это всего лишь секс, – еле слышно повторил он, продолжая расхаживать туда-сюда возле кровати.

– Я не верю тебе.

– Твое дело. Мне все равно.

– Если тебе все равно, то почему ты так рассердился, когда я сказала, что люблю тебя?

Он остановился и посмотрел на нее. На его лице застыло выражение, которое наверняка испугало бы мужчину не робкого десятка.

– Не играй со мной в психологические игры, Серена.

Она не стала отвечать на эти слова, лишь пожала плечами и слегка вскинула подбородок. Будь у нее все в порядке со здравым смыслом, она не стала бы развивать эту тему. Но будь у нее все в порядке со здравым смыслом, она никогда не села бы к нему в лодку в тот день и не отправилась бы к Гиффорду.

– Я люблю тебя. Это то, что я чувствую. Мне нужно было сказать об этом. Я просто не понимаю, почему ты так расстроился, – сказала она в свое оправдание. – Я же не требую у тебя ответного признания.

Лаки презрительно усмехнулся.

– Нет, конечно, но ты наверняка рассчитывала услышать от меня нечто в этом роде.

Ей тотчас стало до боли обидно.

– Нет, не хотела, – тем не менее сказала она.

Лаки чертыхнулся по-французски и отвернулся к окну.

– Я не могу дать тебе то, чего ты от меня хочешь, Серена, – произнес он, оставив без внимания ее последние слова. – Во мне нет того, что тебе нужно.

– А я думаю, что есть. Ты просто не привык делиться с другими.

– Нет, – ответил он, глядя на дождь за окном. – Ничего в моей душе нет. Все, что было, давно перегорело. Я не тот мужчина, который тебе нужен.