Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

- Быть может, - протянул я.

- Ладно, хватит болтовни, принимайся за работу. У меня тоже дел полно.

Я поднялся и пошел к себе в кабинет.

Меня сильно беспокоил тот факт, что Патрик и Джессика как-то слишком легкомысленно относятся к столь серьезной ситуации.

Геб имел доступ к файлам, и его убили.

Шеннингтон и его головорезы больше знали о моих передвижениях, чем кто бы то ни было, и информацию эту можно было получить только от человека из фирмы.

Что-то здесь не так. Я почувствовал это, потому что волоски на шее и руках встали дыбом. Что-то определенно не так. Очень плохо…

Я достал из ящика стола листок бумаги и скопировал на него записку, найденную в кармане пальто Геба.

«ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО»

Я переписал ее печатными буквами черной шариковой ручкой, чтоб выглядела идентичной оригиналу.

Затем, взяв записку и мобильный телефон, вышел в коридор. Зашел в кабинет к Патрику, плотно притворил за собой дверь.

- Да? - немного удивленный моим неожиданным появлением, спросил он.

Я стоял перед его столом, глядя на него сверху вниз с таким видом, точно впервые как следует разглядел.

- Что ты велел сделать Гебу? - тихо спросил я.

- Ты это о чем? - с усмешкой спросил он.

- Ты написал, что он должен был делать, что ему сказано, - ответил я.

И выложил записку на стол прямо перед ним.

- Так что ты велел делать Гебу?

- Николас, - немного нервно начал он и поднял на меня глаза. - Я не понимаю, о чем ты.

- Прекрасно понимаешь, - угрожающим тоном заметил я. - Ведь это все ты, а не Грегори! Ты изобрел эту мошенническую схему, ты нашел Шеннингтона, готового выдать из семейного трастового фонда пять миллионов фунтов, ты позаботился о том, чтоб все осталось шито-крыто!

- Не понимаю, о чем ты толкуешь, Николас, - повторил он. Но глаза его выдавали - он все понимал.

- И это ты организовал убийство Геба, - сказал я. - И даже посмел написать ему эту записку, нечто вроде извинения или оправдания. Все любили Геба, в том числе и ты. Но он все равно должен был умереть, ведь так? Потому что имел доступ к файлу Робертсов и сообразил, что происходит. И что сделал ты? Предложил ему долю? Попытался купить его молчание? Но Геб все равно ничего бы этого не принял, верно? Он собирался обратиться к властям. А потому должен был умереть!

Патрик сидел, откинувшись на спинку кресла. Сидел и молча смотрел на меня.

- Ты и меня тоже пытался убить, - продолжил я. - Послал того типа с пистолетом к моему дому в Финчли, и когда не получилось, послал его же к дому моей матери, пристрелить меня уже там.

Он продолжал смотреть на меня через очки с толстыми линзами.

- Но и там тоже не получилось, - сказал я. - И тогда ты решил пригласить меня сюда в понедельник, на встречу с тобой и Грегори. - Я усмехнулся. - Точнее, на встречу со смертью. Но я не пришел, хоть ты и очень старался уговорить меня. А потом я увидел тебя в поезде. И ты сказал: «Поехали ко мне домой, прямо сейчас, там все и решим». И если б я принял приглашение, меня бы уже не было в живых, верно? - Я сделал паузу, посмотрел на него. Патрик по-прежнему молчал. - А потом вдруг Шеннингтон передумал, согласился поговорить со мной, пригласил к себе в ложу на скачках. И все это с одной целью - завершить начатое.

- Николас… - Патрик наконец обрел дар речи. - Что за чушь ты несешь?

- Никакая это не чушь! - отрезал я. - Я ведь не говорил тебе, что ездил в Оксфорд, встретиться с племянником мистера Робертса. Вообще-то, я специально не сказал тебе об этом, чтоб никто не узнал о моих перемещениях. Я ведь только что сказал тебе, что говорил с ним. Но мы могли поговорить и по телефону. Это ведь Шеннингтон рассказал тебе, что я ездил в Оксфорд и встречался с его сыном, верно? И ты только что проболтался.

- У тебя нет никаких доказательств. - Он решил сменить тему.

- Разве тебе не известно, что с бумаги можно снять отпечатки пальцев? - спросил я и осторожно приподнял копию записки за уголок.

Откуда ему было знать, что оригинал уже проверили в криминалистической лаборатории полиции Мерсесайда и что на нем были обнаружены только мои и Геба отпечатки пальцев.

Он немного сгорбился и смотрел в стол.

- Так о чем именно сожалел Геб? - спросил я.

- Он сказал, что сожалеет о том, что узнал все это, - вздохнув, ответил Патрик. - Я проявил непростительную небрежность. Сглупил, оставил документ у ксерокса. Геб его там и нашел.

- И что же ты велел ему сделать? - вот уже в третий раз спросил его я.

- Принять то, что ему предлагают, - ответил Патрик и поднял на меня глаза. - Но он вдруг захотел больше. Гораздо больше. Слишком много. Не по чину.

Очевидно, что и Геб был далеко не святым.

- И ты решил его убить.

Он кивнул.

- Геб оказался набитым дураком, - злобно пробормотал он. - Мог бы принять мое предложение. Очень щедрое предложение. И ты можешь получить столько же. Миллион евро.

- Меня от тебя тошнит, - сказал я.

- Два миллиона, - быстро сказал он. - Я сделаю тебя богачом.

- Деньги, омытые кровью, - пробормотал я. - Значит, такова сегодня цена за сокрытие мошенничества и убийства?

- Послушай, - начал он. - Мне страшно жаль, что так вышло с Гебом. Я любил этого парня, был категорически против его убийства. Но они не послушали. Настояли.

- Они? - спросил я. - Не иначе как Юрий Джорам и Димитр Петров?

У него даже челюсть отвалилась.

- Да, да, - кивнул я. - Полиция знает о Джораме и Петрове, это я им рассказал. Я им все рассказал.

- Ах ты мразь! - с ненавистью воскликнул он. - Жаль, что Петров не пристрелил тебя тогда вместе с Коваком!

Все это время я держал мобильник в левой руке. Это был один из новомодных навороченных смартфонов, в многочисленные функции которого входила и диктофонная запись.

И я записал каждое слово, произнесенное им.

Надавил на кнопки и воспроизвел конец нашей беседы. Патрик так и окаменел, сидя в кожаном кресле, слушал и смотрел на меня с ненавистью и страхом.

«Жаль, что Петров не пристрелил тебя тогда вместе с Коваком».

Голос из крохотного динамика имел какой-то металлический призвук, но в том, что принадлежит он именно Патрику Лайалу, сомнений не было.

- Мразь, ублюдок, - снова пробормотал он.

Я взял записку со стола, сложил ее, вышел в коридор и направился к себе в кабинет звонить старшему инспектору Томлинсону. Но едва успел снять трубку, как с улицы донесся пронзительный крик.

Я высунулся из окна.

Патрик лежал лицом вверх посреди тротуара, вокруг головы уже начала расплываться лужица крови.

Он выбрал кратчайший путь на волю из своего кабинета на четвертом этаже.

Из окна - прямо вниз головой.

И разбился насмерть.

Через шесть недель мы с Клаудией отправились на похороны Геба Ковака, которые должны были состояться в крематории Хендона. Коронер из Ливерпуля наконец-то выдал разрешение.