Феликс Фрэнсис - Азартная игра

– Добрый день, сэр, – ответил я, вместо того чтоб обратиться к нему «мистер Робертс». Я знал, что он обожает формальности. – Чем могу служить?

– Ну, – протянул он с тихим смешком, – от души надеюсь, что вы сможете помочь. Но, может, помогать и не придется. Вы понимаете, о чем это я?

– Нет, сэр, – ответил я. – Не знаю, о чем это вы. Вы же пока что мне ничего не объяснили.

Он снова рассмеялся, как-то нервно.

– Как я уже говорил вам вчера, – начал он, – беспокоиться совершенно не о чем. По крайней мере, я надеюсь, что так. Возможно, просто напрасно отнимаю у вас время. И потом мне бы не хотелось вовлекать кого бы то ни было в неприятности. Правильно?

– Но, сэр, – возразил я, – откуда мне знать, правильно или нет, если вы не говорите, в чем, собственно, дело? Что конкретно вас беспокоит?

Несколько секунд он стоял молча, глядя через мою голову на ипподром, точно решая, продолжать или нет.

– Грегори, – вымолвил он наконец. – Меня беспокоит Грегори.

– А что с Грегори? – спросил я. Временами нас всех беспокоил Грегори. Он слишком много ел, не занимался физическими упражнениями, если не считать, конечно, ежедневных его прогулок в дальний конец Ломбард-стрит, куда он ходил в ресторан съесть сытный ленч.

– Да, возможно, и ничего, – повторил Джолион Робертс. Притопнул ногой и засмущался. – Лучше забудьте все, что я только что говорил.

– Может, вас беспокоит здоровье Грегори? – спросил я.

– Его здоровье? – удивился мистер Робертс. – Но с какой стати меня должно волновать его здоровье?

– Тогда что же вас волнует?

Джолион Робертс выпрямился во все свои шесть футов три дюйма. Рост у него был поистине гренадерский – в самый раз для полковника, награжденного Военным крестом за храбрость, проявленную еще в молодости во время войны за Фолкленды.

– Меня беспокоят его суждения.

Мой запланированный ранний отъезд из Челтенхема оказался под угрозой – я отчетливо осознавал это, продвигаясь вместе с мистером Робертсом в самый дальний и тихий уголок зала в баре, где подавали дары моря. Самое подходящее место для приватных разговоров. Когда у клиента, особенно с таким большим инвестиционным портфелем, как у младшего сына графа Бэлскота, возникают сомнения в правильности суждений одного из главных партнеров по бизнесу, торопиться домой не следует.

– А теперь, сэр, – начал я, когда перед нами поставили тарелки с креветками в розмариновом соусе и с копченой семгой, – по какой такой причине вы подвергаете сомнению суждения Грегори Блэка? И почему говорите об этом мне?

– Да, может, и ничего такого, – снова пробормотал он. – Грегори был так добр ко мне все эти годы, очень добр. Почти уверен, что ничего такого…

– Тогда почему бы не рассказать мне? А там рассудим.

– Да, – медленно кивнул он. – Думаю, вы можете рассудить. Вы всегда были на коне. Это ведь я рекомендовал вас в «Лайал энд Блэк», вы не знали?

Я не знал. И был польщен. Неудивительно, что они приняли меня столь охотно, чуть ли не с распростертыми объятиями.

– Спасибо вам, сэр, – сказал я. – Я этого не знал.

– О, да, – кивнул мистер Робертс. – Я заприметил вас еще восемнадцатилетним юнцом, когда вы выиграли забег на лошади моего кузена в Чепстоу. Потрясающая была скачка. Помню, я еще тогда сказал кузену: «Этот парень – будущий чемпион». Чертовски обидно, что вы так покалечились.

«Да уж, – подумал я, – чертовски обидно».

– И все же расскажите мне о Грегори Блэке, – я решил вернуть разговор в нужное русло.

– Да, может, ничего такого и нет, – снова завел он свою песню.

– Вот что, сэр, полковник Робертс, – строго заметил я. – Вы только что говорили мне, что подвергаете сомнению какие-то его суждения. Обещаю, все, что вы скажете, останется строго между нами.

По крайней мере, я надеялся сохранить сказанное им в тайне. Независимые финансовые консультанты должны следовать строгим правилам. И действовать в соответствии с определенными принципами поведения. И я не смогу, просто не имею права утаивать информацию, если она затрагивает интересы нашей фирмы или другого НФА, тем более если это мой босс.

Он все еще мялся, видимо не зная, с чего начать.

– Это относится к вашим инвестициям? – спросил я.

Снова молчание.

– Вам не понравилось нечто, что Грегори попросил вас сделать?

Он рассеянно съел несколько креветок, задумчиво хмуря брови.

– Он мог и ошибаться, – выдавил Робертс наконец.

– Кто мог ошибаться? Грегори Блэк?

Мистер Робертс поднял на меня глаза.

– Нет, – ответил он. – Мой племянник. Бенджамин.

Я уже совсем ничего не понимал.

– И в чем же ошибался ваш племянник?

– Он посетил этот участок и рассказал мне, что там нет ни домов, ни завода, что никакие строительные работы там не ведутся. Вообще-то, он назвал это огромной свалкой с горами гниющих отходов, загрязняющих среду тяжелыми металлами и какими-то вонючими лужами. И чиновник из местных недвусмысленно дал понять, что удалить эти ядовитые отходы обойдется дороже, нежели стоимость самого этого участка.

– Прошу прощения, но при чем тут Грегори Блэк? – спросил я.

– Он посоветовал мне инвестировать в этот проект.

– Какой проект?

– Болгарский проект, – ответил он. – Дома, магазины и новый завод по производству энергосберегающих электроламп.

Я смутно помнил, как обсуждался этот проект несколько лет тому назад в кабинете у Патрика во время одного из еженедельных совещаний. И тогда, если не ошибаюсь, его отвергли как слишком рискованную инвестицию, чтоб рекомендовать нашим клиентам. Но это еще вовсе не означало, что Грегори считал его таковым. Имена Патрика и Грегори значились в названии нашей фирмы, но каждый из них ценил свою независимость, даже друг от друга.

– А вы уверены, что ваш племянник посетил то самое место?

– Он так говорит. Говорит, что не ошибся. Участок, на котором должны были появиться сотни новых жилых домов и магазинов, есть не что иное, как огромная свалка промышленных отходов. Одно время даже шли разговоры, что его использовали для захоронения ядерных отходов, еще при Советском Союзе.

– И сколько же вы вложили в это предприятие? – спросил я.

– Не так уж и много, – ответил он. – В целом семейный трастовый фонд инвестировал в этот проект около пяти миллионов. Фабрику решили назвать Электроламповым заводом имени Бэлскота, в честь отца. Я видел чертежи, фотографии, макеты, документацию. Проект должен был стать грандиозным социальным экспериментом в деле развития одного из самых отсталых регионов Евросоюза. В него было вложено немало денег от Евросоюза.

Может, для Джолиона Робертса и его семейного трастового фонда сумма в пять миллионов и не являлась столь уж значительной, но для большинства людей – это целое состояние.