Дэниел Коул - Конец игры

– Много.

– Сколько, Эмили?

– Много. Не важно, – настояла Бакстер. – Мы посмотрели страховку Финли… И я уверена, что об этом позаботятся.

Мэгги отсутствующим взглядом смотрела перед собой.

– Он всегда мне говорил, что все покрывается нашей частной медстраховкой.

– Он хотел, чтобы у тебя было все самое лучшее.

– Лучше бы у меня был он.

Бакстер категорически не хотела снова плакать. Ей казалось, что за последнее время она провела половину своего времени в слезах.

– Думаешь… думаешь, что поэтому он… поэтому он?..

Бакстер кивнула, и ей пришлось вытереть глаза.

Мэгги начала рассеянно просматривать стопку, достав старую фотографию Финли и Кристиана, стоящих перед горящим складом.

– Прости. Этого не должно было быть тут, – виновато сказала Бакстер, взяв фото из гаража без разрешения.

Мэгги протянула ее с улыбкой, вспомнив, как перевязывала руку мужа в первую их встречу. Но затем она нахмурилась и взяла потрепанный кусок открытки, украшенной неровным почерком Финли:

Как ты все еще этого, черт возьми, не поймешь?

Бакстер спрыгнула со своего стула и протянула руку через стол, но эта короткая записка лежала прямо перед Мэгги, которая продолжала читать, и на ее лбу появилась глубокая морщина.

– Мэгги, не надо! – задыхаясь, выпалила она, опрокинув кружку чая в попытке вытащить свои длинные ноги из-под лавки.

Но было слишком поздно.

Взгляд женщины пробежал по восьми наспех написанным строчкам, а затем женщина сложила бумажку и протянула ее Бакстер.

– Мне очень, очень жаль… Стоп, ты улыбаешься! – сказала Бакстер, ничего не понимая.

– Я тут подумала: это стоило бы ему 4 фунта в банку ругательств и щипок за ухо, если бы он был тут.

– Он… написал это тебе? – спросила Бакстер.

– О, скорее всего нет. Никогда прежде эту бумажку не видела.

– Но… – Бакстер была сбита с толку явным отсутствием интереса у Мэгги к страстным любовным признаниям другой женщине со стороны ее мужа. – Ты не… расстроена ? Не то чтобы мне этого хотелось…

– Нет, милая.

– И даже не интересно?

– Нет, милая. Что бы это ни было, я уверена, что этому есть разумное объяснение… Я принесу полотенце, – сказала она, показав на пролитый чай и вставая из-за стола.

– Но записка же написана его рукой! – выпалила Бакстер, не в силах совладать с собой.

– О, несомненно.

– Так почему же ты не хочешь знать?

Мэгги рассмеялась и взяла руки Бакстер в свои, чувствуя, что ее подруга нуждалась услышать то, что Финли – это по-прежнему тот мужчина, каким она его считала. Мэгги была рада хоть ненадолго вернуться к нормальности, снова приняв роль матери, которой она была лишена всю прошлую неделю.

– Эмили, если в мире существует единственная вещь, в который я была бы абсолютно уверена… вещь, на которую я бы без промедления поставила свою жизнь… так это то, что Финли любил меня так, как только человек может любить другого человека. – Она крепко сжала ладони Бакстер и улыбнулась. – Ну а теперь… как насчет еще одной кружечки чая?

Пятница, 9 ноября 1979 года

11:10

Кристиан раздраженно простонал.

Он шлепнул себя по лицу, чтобы снова не задремать.

– Не могу выкинуть ту медсестру из головы, – поделился он, пока Финли вез их по Кохрейн-стрит города Глазго, грязная морось пачкала окно, а угнетающие пейзажи навевали мысли о других местах. – Как там ее звали? Меган? Мэнди?

– Мэгги, – буркнул Финли, удвоив количество слов, сказанных им за этот день.

– Мэгги! – Кристиан кивнул. – Конечно. Красавица Мэгги с потрясной задницей!

Финли напрягся, и ему пришлось прикусить язык. Они ехали на адрес, накарябанный на клочке бумаги и закрепленный на страницу потрепанного атласа.

– О-о-о-о-о! Она хороша! – заметил Кристиан, вытаращившись на кого-то на улице, как обычно воспринимая поездку как своего рода городское сафари для извращенцев.

Чаша терпения Финли переполнилась.

– Она – это не просто «потрясная задница»!

Кристиан с удвоенным интересом посмотрел на женщину, мимо которой они проезжали.

– Да не она! – зло выпалил Финли. – Мэгги!

– Ты имеешь в виду… сиськи и прочее? – совершенно не понял Кристиан.

– Да ты полный мудак, в курсе?

– Да что на тебя нашло?

– Ничего.

Вереница автомобилей начала замедляться, подъезжая к перекрестку.

– О! Погоди минутку, – сказал Кристиан. – Я понял в чем дело: она тебе нравится!

Финли ничего не ответил.

– Нравится, ведь так? – молодой парень расхохотался, еще больше разозлив Финли и заработав стремительный удар по почкам. – Извини. Не стоило мне смеяться, – сказал он, потирая бок. – Я просто думаю, что тебе надо сыграть на своих сильных сторонах.

– То есть?

– То есть… если она явится с собакой и белой палкой, то у тебя реально могут быть все шансы, – прыснул Кристиан, за что получил добрый тычок в живот.

Ловя ртом воздух и кашляя, Кристиан согнулся пополам, положив голову на приборную панель так, что лобовое стекло уперлось ему в затылок.

Финли непонимающе перевел взгляд с подголовника, из которого вылетела набивка, на бесчисленные трещинки на лобовом стекле, исходящие из единственного круглого отверстия.

– Фин! – закричал Кристиан, утаскивая напарника вниз, и еще три пули одна за другой прошили металлический кузов патрульной машины.

Прохожие, крича, кинулись врассыпную в поисках укрытия.

Спрятавшиеся под приборной панелью Финли и Кристиан посмотрели друг на друга.

– Вытащи нас отсюда! – крикнул Кристиан.

Приподнявшись настолько, насколько ему хватило храбрости, Финли перевел ручку переключения передач на задний ход. Шотландец вдавил педаль газа, врезавшись в фургон за ними. От столкновения поврежденное лобовое стекло разбилось, и стекло посыпалось на капот и приборную панель.

Стрельба продолжилась, и раздалось еще два металлических хлопка.

– Давай, Фин!

Коробка передач с натугой заскрежетала, колеса снова завращались по мокрому асфальту, и Финли вывел машину из застывшей вереницы автомобилей на другую сторону дороги. На плохо управляемой поврежденной машине они выскочили на тротуар и помчались через площадь Георга, врезавшись в бронзовую статую Томаса Грэма.

Кристиан потянулся к радио, лежавшему на покрытом стеклом полу. Его голова была разбита, из раны текла кровь. Только мужчина поднес приемник ко рту, как увидел, что внутренности центрального устройства бесполезно болтаются с другого конца провода.

– Полагаю, что мы сейчас сами по себе.

– Что ж, мы не можем оставаться в машине, – отозвался Финли.

Он попытался силой открыть покореженную дверь, однако погнутый метал отказывался поддаваться, а дверь со стороны Кристиана была заблокирована постаментом статуи.