Грегг Олсен - Улей

В папке лежала черно-белая фотография, на которой была запечатлена группа женщин. Возвращаясь в гостиную, Линдси прихватила снимок с собой и показала его Мэри Джо.

– Я нашла это фото в вещах сестры после её смерти, – ответила та. – Сара решила оставить его себе. Зачем – не знаю. Ведь её матери на нем нет.

Линдси попросила дать ей на время снимок.

– Берите. Главное – выясните, что с ней случилось. Пожалуйста. Ради меня. И ради Сары.

Линдси сунула фотографию в сумку.

– Постараюсь, Мэри Джо. Это всё, что я могу обещать.

В ходе своего первого расследования тяжкого преступления в паре с Аланом Линдси пообещала одной женщине, что они найдут убийцу её сына.

– Мы не можем давать такие обещания, Линдси, – отчитал ее Алан, когда они возвращались после встречи с той женщиной. – Мы можем лишь пообещать, что сделаем всё, что от нас зависит.

Линдси смутилась, но урок усвоила. С тех пор она была крайне осторожна в своих обещаниях. Вот так на неё повлияли слова Алана.

Она готова была отдать что угодно, лишь бы вернуть день накануне его самоубийства. Она поговорила бы с ним, его же собственными словами. Напомнила бы то, что он сказал ей, когда умерла её мать.

– Да, её больше нет. Но она будет жить в памяти людей, которые её любили.

Меньше чем через час после встречи Линдси с Зоуи весть об убийстве Сары разлетелась по городу, и студенты Университета Западного Вашингтона бросились обсуждать эту новость в соцсетях. Сообщения летели с каждой онлайн-платформы в адрес каждого обитателя студгородка. Девушки, которые раньше почти не замечали Сару, клялись, что их сердца разбиты, жалели, что теперь они лишены возможности тусоваться и общаться с ней. Парни писали: «отличная девчонка», «суперумная» и пр. Кто-то, прослышав, что у Сары осталась кошка, которой теперь нужны новые хозяева, открыл страничку для сбора средств в помощь её осиротевшей питомице. Удалось собрать 144 доллара, но потом выяснилось, что никакой кошки у Сары не было.

Ещё до темноты на Красной площади в центре студгородка выросла горка из цветов и плющевых мишек. Некоторые студенты написали от руки плакаты, выражая свою скорбь – по девушке, которую по-настоящему никто не знал. Плакаты были выставлены у бетонного ограждения фонтана.

В подвальном этаже университетской библиотеки Карл Фландерс зашел на сайт газеты «Западный фронт», чтобы отвечать на комментарии к его статье, посвященной Саре.

«Убита студентка Университета Западного Вашингтона».

Карлу было двадцать пять лет, он уже шестой год учился в университете, сдал достаточное количество курсов и мог бы давно защитить диплом. Если б решил, какой профессии себя посвятить. Он сидел в библиотеке один и печатал дополнение к статье о погибшей студентке, а также информацию о планируемой гражданской панихиде в память о ней. Ему не очень нравилось, что под его статьей студенты ставили «лайки». Что тут может нравиться? Ведь речь шла об убийстве.

«Последние новости: в пятницу вечером состоится гражданская панихида, которую организует её соседка по квартире. Начало в 7:30».

Сам Карл никак не мог определиться в своём отношении к гибели Сары. Против неё лично он ничего не имел. Всё дело было в профессиональной зависти. К Саре все прислушивались. К ней было приковано всеобщее внимание. И самое главное, он считал её своей конкуренткой. Она всему факультету журналистики рассказывала, что готовит какой-то «грандиозный материал», но какой – это тайна.

– Если я тебе скажу, – говорила она, – мне придется тебя убить.

Панихиды со свечками и временные мемориалы тесно взаимосвязаны.

И то, и другое устраивается напоказ.

И то, и другое выявляет в людях их лучшие и худшие черты.

Линдси нашла свободное местечко на Билли-Фрэнк-Джуниор-стрит, припарковалась и пешком направилась к студгородку. Дорога тянулась в гору. Шедший следом лейтенант Мэдисон пыхтел и отдувался у неё за спиной. К вечеру похолодало градусов на десять, собирался дождь. Линдси подумывала о том, чтобы остановиться, дать лейтенанту отдышаться, но потом решила: обойдется, физическая нагрузка ему не помешает. Супруга лейтенанта наверняка согласилась бы с ней.

В толпе студентов они, конечно, будут выделяться, не столько одеждой, сколько из-за возраста Мартина. Линдси пришла в темных брюках и спортивной куртке. Лейтенант, как всегда, был в синих «докерсах» и коричневой ветровке. А седые усы сразу выдавали в нем полицейского или утратившего форму бывшего героя порнофильмов на излете актерской карьеры.

У фонтана собрались больше двухсот студентов. Они передвигались в толпе, обнимались. Некоторые плакали. А несколько человек вели себя как на вечеринке: смеялись, раскачивались под музыку, звучавшую в наушниках. В воздухе висел густой запах марихуаны.

– Это законно, – заметила Линдси, взглянув на лейтенанта.

– Жаль, – ответил он. – А в общественном месте курить марихуану противозаконно.

– Мы здесь не за этим.

Тот кивнул в ответ.

Линдси жалела, что попросила его пойти с ней. Мэдисон был не Алан. От его дополнительной пары глаз толку будет мало. И вовсе не потому, что он плохо видел, даже в очках с толстыми стеклами.

Какая-то девушка с завитыми локонами вручила им по свечке в бумажном стаканчике.

– Зажжете через пять минут, – велела она. – Есть чем?

– Есть, – ответил Мартин, доставая зажигалку. – Мы не впервые на вечерней панихиде.

А на самом деле, впервые.

Девушка с локонами пошла дальше раздавать свечки. Линдси вдруг подумалось, что этот прощальный митинг вовсе не импровизированное мероприятие. У кого-то свечки были припасены заранее.

Ровно в семь тридцать в окружении колеблющихся свечей у фонтана появился пожилой мужчина в пальто с поднятым от холода воротником. Он обратился к собравшимся.

– Друзья, спасибо, что вы все пришли сюда сегодня вечером. Я – Джон Эванс, декан университета по работе со студентами. В жизни бывают тяжелые моменты, и я знаю, что гибель вашей подруги и сокурсницы – чудовищное горе для всех вас. Мы собрались здесь, чтобы вместе вспомнить Сару Бейкер и предаться скорби о её кончине.

– Какой кошмар! – воскликнула девушка, стоявшая рядом с Линдси.

– Да, это ужасно, – ответил декан. – Думаю, все мы испытываем гнев. И надеемся, что убийца будет найден и понесёт наказание.

Раздались одобрительные возгласы, отчего гражданская панихида стала походить на некий очень необычный пропагандистский митинг.

Декан объявил выступление молодого человека по имени Калвин Харпер. Толпа расступилась, пропуская парня вперед. Он запел, сначала негромким голосом, который, казалось, поглощали тела студентов, столпившихся по ту сторону фонтана. Парень недурно исполнял христианский гимн «О благодать».