Лесли Кара - Сплетня

Голос Мэдди становится все быстрее и выше, и это похоже на трели зяблика.

– Но Луиза уверена, что она вовсе не ослышалась! Соня определенно сказала «Дагенем», потому что Луиза помнит, как они с ней обсуждали фильм «Сделано в Дагенеме». Итак, если сложить все это вместе, вот что мы знаем: Соня Мартинс похожа на Салли Макгоуэн. У нее есть лавка в маленьком приморском городке, она держится особняком, и у нее противоречивая предыстория.

Теперь я уже не могу удержаться от смеха:

– «Противоречивая предыстория?» Это звучит так, будто ты обсуждаешь детективный роман в Книжном клубе.

Мэдди краснеет:

– Я понимаю, и ты, наверно, права. Но это заставляет задуматься, не так ли?

Колокольчик над дверью звенит, когда я толкаю ее и ступаю в благоухающее нутро «Камней и рун». Мне нужна очередная ароматическая свеча. Ну, вообще-то ароматические свечи не предмет первой необходимости, но их аромат помогает отвлечься и расслабиться, особенно после напряженного рабочего дня в офисе. Еще мне надо купить несколько батареек для пожарной сигнализации, а эта лавка находится прямо по соседству с магазином электротоваров. Мой визит не имеет никакого отношения к нелепой теории Мэдди. Совершенно никакого.

Как только за мной закрывается дверь, я понимаю, что совершила ошибку. Я чувствую себя ужасно неловко и глупо. Мое сердце колотится так громко, что его стук наполняет уши и, кажется, разносится по всему магазину. Лицо и шея пылают от жара. С тем же успехом я могла бы прилепить на свой лоб табличку: «Я пришла взглянуть на вас поближе и разузнать, не та ли вы Салли Макгоуэн, известная убийца детей». За кого я себя принимаю? За охотницу на ведьм? Мне должно быть стыдно.

Соня Мартинс сидит за прилавком. Невозмутимая и совершенно неподвижная, с едва заметной улыбкой на сильно накрашенных губах. У нее очень бледная кожа. Мама назвала бы такую «ирландской белой».

– Доброе утро, – произносит Соня.

– Доброе утро! – Мой голос звучит высоко и тонко, совсем не так, как обычно.

Полагаю, в ее глазах есть некоторое сходство с глазами Салли. Волосы того же цвета, только немного с проседью. На самом деле, конечно, у многих женщин такие же волосы и глаза. У Сьюзен Марчант, например. И естественно, если вы не хотите, чтобы вас узнали, то первым делом поменяете цвет волос. И чем только думала Мэдди?

Я подхожу к стойке с компакт-дисками и начинаю неторопливо вращать ее, разглядывая умиротворяющие названия. «Мистическая музыка Дзен для спокойствия духа». «Ангельская музыка Рейки». «Музыка для исцеления кристаллами».

Я чувствую, что Соня ненавязчиво наблюдает за мной, как это обычно делают лавочники. Сдержанный взгляд в мою сторону, просто чтобы убедиться, что я не собираюсь ничего стянуть, а затем она снова отводит глаза. Я извлекаю из ячейки компакт-диск «Путешествие к Храму» и переворачиваю его, чтобы прочитать на обороте «Активизация семи чакр в сочетании со звуками воды и пением птиц». Мое сердце стучит уже не так сильно. Мне и правда следовало бы записаться на занятия йогой. В Лондоне я посещала их раз в неделю.

Свечи стоят на столике прямо напротив прилавка. Напротив женщины по имени Соня Мартинс. Женщины, которая отказывается присоединиться к бизнес-группе Флинстеда и не участвует в ежегодных уличных вечеринках. Женщины, которая, по всей вероятности, не имеет никакого отношения к Салли Макгоуэн и которая, несомненно, провела мирное детство в Дагенеме, а может, и в Диннингтоне, играя со своими куклами и читая книжки; и выросла человеком с доброй, нежной душой.

Я прицениваюсь к свечкам, но даже самая маленькая стоит 6 фунтов 99 пенсов.

Соня смотрит на меня.

– Они все замечательно пахнут, – произносит она.

Я улыбаюсь в ответ, находясь перед выбором: приобрести не особо нужную свечу по завышенной цене или уйти с пустыми руками. Вот в чем беда с этими маленькими магазинчиками: как только я оказываюсь внутри, то всегда чувствую себя обязанной что-то купить, будто это мой моральный долг – поддерживать чужой бизнес.

Я ставлю свечу обратно и беру вместо нее пачку ароматических палочек, широко улыбаясь, словно именно их я искала и за ними пришла сюда в первую очередь.

– С вас один фунт семьдесят пять пенсов, – говорит Соня. Мне кажется, в ее голосе слышится оттенок легкого разочарования.

Я роюсь в кошельке в поисках нужных монет. У нее достаточно ровный голос воспитанной интеллигентной женщины. Полагаю, немного похожий на мой. Она говорит на эстуарном английском [3] Впервые этот термин был употреблен в 1984 году и происходит от английского названия устья Темзы – «estuary». Вариант английского языка с юго-восточным акцентом. , так это называется. Нечто среднее между простонародным кокни и нормативным произношением, что сужает круг ее возможного происхождения до любой точки по всей юго-восточной Англии. А может, и нет. Я читала, что такая манера говорить распространилась далеко за пределы окрестностей Темзы. И конечно, акценты можно имитировать. Выучиться новому. Избавиться от прежнего. Я вспоминаю о кристально-чистых гласных Барбары и ее случайных пьяных переходах на бирмингемский акцент.

Соня Мартинс кладет благовония в подарочный пакет из крафтовой бумаги. Наши взгляды встречаются, когда она протягивает его мне. Я знаю – это мои фантазии; но готова поклясться, что ее глаза видят меня насквозь. Я улыбаюсь и разворачиваюсь к выходу, чувствуя затылком ее пристальный взгляд. Всю его тяжесть.

И только снова оказавшись на улице, я понимаю, что произошло. Я останавливаюсь и задерживаю дыхание. Что же я делаю? Мне нужно сейчас же прекратить эту чушь. Раз и навсегда выкинуть это из головы.

Дэйв машет мне почтовым уведомлением, как только я возвращаюсь в офис.

– Энн Уилсон изъявила желание еще раз осмотреть дом на Мэйпл-Драйв, – сообщает он. – Я подумал, раз ты с ней уже познакомилась, может, захочешь…

– Еще раз насладиться теплой улыбкой миссис Марчант?

Дэйв ухмыляется:

– Что-то вроде того. Я бы и сам этим занялся, но сегодня мне надо оценить два объекта, а я и так опаздываю.

Вот еще одна черта Дэйва Пегтона, которая мне нравится. Сейчас я всего лишь посредник по работе с клиентами на неполный рабочий день, пытающийся набраться опыта в сфере продажи жилья, а он мой босс и владелец бизнеса, но при этом всегда делает вид, что мы с ним на равных.

– Я позвоню маме и спрошу, получится ли у нее сегодня забрать Альфи. А с этой кучей бумаг я смогу разобраться, когда вернусь.

Дэйв одобрительно поднимает вверх большой палец.

Я паркуюсь в конце Мэйпл-Драйв лицом к морю. Сегодня оно темное, фиолетово-синее, с туманной дымкой на горизонте, окутывающей ветряки надводной электростанции так, что их едва видно. Мне никогда не надоедает смотреть на море. Оно – часть моей души; оно запечатлено в моей ДНК. Все долгие летние вечера в детстве я проводила, растянувшись на песке, уткнувшись носом в книгу и слушая шум прибоя. Позже, уже подростками, когда сумерки сменялись ночью, мы разводили на берегу костер вопреки всем запретам и, сгрудившись вокруг него, курили, пили баночное пиво и, если повезет, целовались с мальчишками, работавшими на Мистденском пирсе. Я всегда знала, что однажды вернусь сюда.