Май Шёвалль - Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

– Старший стюард. В авиакомпании работает, – объяснил Гунвальд Ларссон.

– Прежде всего он преступник! – воскликнул Бульдозер Ульссон. – Вернер Руус – гений в своем роде. Это он им планы разрабатывает, без него Мальмстрём и Мурен были бы простые пешки. Он умственную работу делает, все до мелочей предусматривает. Сколько ворюг ходили бы без работы, если бы не Руус. Король преступного мира! Или, если хотите, профессор…

– Не надрывайся, – вмешался Гунвальд Ларссон. – Ты не на судебном заседании.

– А мы вот что сделаем: схватим его! – Бульдозер Ульссон явно был восхищен своей гениальной идеей. – Прямо сейчас и возьмем.

– А завтра отпустим, – бросил Гунвальд Ларссон.

– Ничего. Важно сделать неожиданный ход. Может, собьем его с толку.

– Ты уверен? В этом году его уже четыре раза задерживали.

– Ну и что?

Бульдозер Ульссон ринулся к двери. Его настоящее имя было Стен. Но об этом никто не помнил, разве что жена. Зато она, должно быть, забыла, как он выглядит.

– Похоже, я чего-то не понимаю, – заметил Кольберг.

– Насчет Рууса Бульдозер, пожалуй что, прав, – сказал Гунвальд Ларссон. – Редкостный пройдоха, и всегда у него алиби. Фантастическое алиби. Как до дела доходит – он либо в Сингапуре, либо в Сан-Франциско, либо в Токио, либо еще где-нибудь.

– Но откуда Бульдозеру известно, что Мальмстрём и Мурен причастны именно к этому налету?

– Шестое чувство, интуиция… – Гунвальд Ларссон пожал плечами и продолжал: – Ты мне другое объясни. Мальмстрём и Мурен – отпетые гангстеры. Их сто раз задерживали, они каждый раз выкручивались, но все же под конец угодили в Кумлу. И вдруг этих молодчиков отпускают домой на побывку.

– Нельзя же вечно держать людей взаперти наедине с телевизором.

– Конечно-конечно, – согласился Гунвальд Ларссон.

Они помолчали.

Оба думали об одном. Государство не один миллион ухлопало на тюрьму Кумла, все было сделано, чтобы физически изолировать правонарушителей от общества. Иностранные знатоки учреждений такого рода говорили, что камеры Кумлы, пожалуй, угнетают и обезличивают человека, как ни один другой застенок в мире.

Отсутствие клопов в матрацах и червей в пище не может возместить полное отсутствие человеческих контактов.

– Кстати, насчет этого убийства на Хорнсгатан, – заговорил Кольберг.

– Какое там убийство! Скорее, несчастный случай. Она выстрелила нечаянно. Наверное, даже не знала, что пистолет заряжен.

– Ты все-таки уверен, что это была девушка?

– Конечно.

– А как же насчет Мальмстрёма и Мурена?

– Как – взяли да послали на дело девчонку.

– А отпечатки пальцев есть? Ведь она, кажется, была без перчаток.

– Отпечатки были. На дверной ручке. Но кто-то из служащих банка хватался за эту ручку до того, как мы подоспели. Так что все смазано.

– Баллистическая экспертиза?

– Будь спокоен. Эксперты получили и пулю, и гильзу. Сорок пятый калибр, скорее всего, «лама».

– Изрядный калибр… Особенно для девушки.

– Да уж. Бульдозер говорит, оружие тоже указывает на эту компанию – Мальмстрём, Мурен и Руус. Они всегда пользуются крупным калибром, страх нагоняют. Но…

– Что – но?

– Мальмстрём и Мурен не стреляют в людей. Во всяком случае, до сих пор не стреляли. Если кто-нибудь артачится, пустят пулю в потолок, и сразу полный порядок.

– Какой же смысл брать этого Рууса?

– Не знаю, может быть, Бульдозер рассуждает так: если у Рууса неопровержимое алиби – скажем, в пятницу он был в Иокогаме, – можно биться об заклад, что план операции разработан им. Если же он находился в Стокгольме, тогда дело сомнительное.

– А как ведет себя в таких случаях Руус? Не поднимает бучу?

– Никогда. Он подтверждает: дескать, Мальмстрём и Мурен – его старые друзья, это верно, и ах, как жаль, что они пошли по кривой дорожке. В прошлый раз даже спросил, не может ли он чем-нибудь помочь своим корешам. Интендант Мальм был при этом. Как услышал эти слова, чуть не околел от злости.

– А Ульссон?

– Бульдозер только заржал. Вот это умора, сказал.

– На что же он рассчитывает?

– Сам слышал – ждет следующего хода. Считает, что Руус замыслил большое дело для Мальмстрёма и Мурена. Видно, приятели надумали загрести такой куш, чтобы потом можно было смотать за границу и жить до самой смерти на ренту.

– Обязательно банк пощупают?

– Бульдозер только банками занимается, на все остальное ему плевать, – сказал Гунвальд Ларссон. – Должно быть, так ему велено.

– А свидетель что же?

– К которому Эйнар ездил?

– Ну да.

– Был тут сегодня утром, смотрел фотографии. Никого не опознал.

– А насчет машины он уверен?

– Железно.

Гунвальд Ларссон долго молчал, дергая пальцы до хруста в суставах, наконец произнес:

– С этой машиной что-то не так.

День обещал быть жарким, и Мартин Бек достал из шкафа самый легкий костюм, голубой. Он купил его месяц назад и надевал всего один раз. Натягивая брюки, увидел на правой штанине шоколадное пятно и вспомнил, что в компании с двумя детьми Кольберга тогда было съедено энное количество сладостей.

Мартин Бек снял брюки, пошел на кухню, намочил горячей водой уголок полотенца и потер пятно, отчего оно еще больше расплылось. Но он не сдался и, продолжая упорно сражаться с брюками, подумал, чего же стоил их брак с Ингой, если ему только в таких вот случаях недостает ее… Уже половина брючины мокрая, зато пятно – ага, почти исчезло. Он пригладил складку большим и указательным пальцем и повесил брюки на спинку стула у открытого окна, чтобы солнце подсушило.

Еще только восемь, но он проснулся давно, несколько часов назад. Накануне неожиданно для себя заснул рано и спал на диво спокойно, без снов. Первый после долгого перерыва рабочий день был не таким уж напряженным, а все-таки утомил его.

Мартин Бек открыл холодильник, поглядел на пакет с молоком, на масло, на одинокую бутылку минералки: вечером по пути домой надо будет зайти в магазин. Взять пива и йогурта. Или бросить пить йогурт по утрам, уж больно невкусно… Но тогда нужно придумать на завтрак что-нибудь другое, врач сказал, что необходимо восстановить хотя бы те килограммы, которые он потерял после выписки из больницы, а лучше всего прихватить еще немного.

Зазвонил телефон в спальне.

Мартин Бек захлопнул холодильник, подошел к аппарату и снял трубку.

Звонила медсестра Биргит из дома для престарелых.

– Фру Бек стало хуже, – сообщила она. – Сегодня с утра высокая температура, тридцать девять с лишним. Я решила вам об этом сообщить.

– Ну конечно, спасибо. Она сейчас не спит?

– Пять минут назад не спала. Но она очень слаба.

– Еду, – сказал Мартин Бек.

– Нам пришлось перевести ее в другую палату, там удобнее наблюдать за ней, – объяснила медсестра. – Так что вы сперва зайдите ко мне в канцелярию.