Чарльз Диккенс - Преступники-сыщики (сборник)

– Должно быть, заснул. Как он вообще выглядел? – спросил портье.

Задав такой вопрос, он хотел узнать, был ли биржевой маклер трезвым. Ни для кого не секрет, Слейн много пил и неоднократно являлся домой в таком состоянии, что вынужден был прибегать к помощи ночного портье, чтобы добраться до постели.

Шофер, которого звали Рейнольдс, признал: его пассажир, по своему обыкновению, изрядно переборщил с горячительными напитками. Портье снова попытался достучаться к нему в квартиру и, вновь не получив ответа, расплатился с водителем из своего кармана, отдав ему четыре шиллинга и шесть пенсов.

Портье оставался на дежурстве всю ночь и несколько раз поднимался и спускался по лестнице. Сквозь открытую декоративную решетку на втором этаже он прекрасно видел квартиру под номером семь. Портье клятвенно уверял: в ту ночь он не столкнулся с мистером Слейном и биржевой маклер никак не мог выйти из здания незамеченным.

На следующее утро, в половине шестого, полицейский во время обхода Грин-парка увидел мужчину, скорчившегося на садовой скамье. На нем был смокинг, но поза его показалась полисмену настолько подозрительной, что он перешагнул через ограждение и пересек газон, отделявший тротуар от скамьи, стоявшей близ зарослей рододендронов. Подойдя к мужчине, он понял – опасения оказались ненапрасными. Человек был мертв; его жестоко избили каким-то тупым предметом; обыск в карманах, учиненный полисменом, показал, что несчастного звали Бернард Слейн.

Неподалеку в ограде имелась чугунная калитка, ведущая на Мэлл, запор на которой был сломан. На место немедленно прибыли детективы из Скотланд-Ярда; допросили портье из Альберт-Пэлэс-Мэншенз; водителю Рейнольдсу передали просьбу прибыть в Ярд. Он явился туда к полудню, но не смог пролить свет на это таинственное убийство.

Рейнольдс оказался законопослушным гражданином, не имевшим криминального прошлого, и был вдовцом; жил над гаражом на Бейкер-стрит, близ площади Дорсет-сквер.

– Крайне забавное преступление, – заметил Леон Гонсалес, водрузив локти на обеденный стол и обхватив голову руками.

– Чем же оно забавно? – пожелал узнать Джордж.

Леон стал читать дальше, по своей привычке шевеля губами и жадно впитывая все доступные сведения. Спустя некоторое время он, откинувшись на спинку стула, протер глаза.

– Оно представляется мне забавным, – пояснил Леон, – из-за гостиничного счета, который был найден в кармане убитого.

Гонсалес обвел ногтем нужный абзац, и Манфред, придвинув к себе газету, прочел: «…Полиция обнаружила в правом кармане пиджака убитого заляпанный кровью клочок бумаги, оказавшийся счетом из гостиницы “Плаж-Отель”, Остенде, датированный пятью годами ранее. Счет был выписан на имя мистера и миссис Уилбрахам на 7500 франков».

Манфред отложил газету.

– Но разве загадка состоит не в том, почему этот изрядно выпивший мужчина оставил собственную квартиру и вернулся в Грин-парк, который находится на значительном расстоянии от Альберт-Пэлэс-Мэншенз? – спросил он.

Леон, невидящим взором уставившись в стену напротив, медленно покачал головой; после чего в свойственной ему манере заговорил совсем о другом.

– Многое можно сказать в пользу закона, который запрещает предавать гласности определенные подробности дел о разводе, – промолвил он, – но я полагаю, обстоятельства визита мистера и миссис Уилбрахам в «Плаж» получили бы самую широкую огласку, если бы дело дошло до суда.

– Вы подозреваете убийство из мести?

Леон лишь пожал плечами и сменил тему. Джордж Манфред говаривал, что у него – самый необычный ум из всех, с которыми ему доводилось сталкиваться, в коем, словно в ящике для корреспонденции, хранилось все, что ему было нужно. И действительно, он почти никогда не пользовался теми весьма обширными записями и сведениями, собираемыми им на протяжении всей жизни, от коллекции которых одна комната в этом небольшом здании стала практически непригодной для обитания.

Служил в Скотланд-Ярде один человек, инспектор по фамилии Медоуз, поддерживавший самые дружеские отношения со знаменитой троицей. У него даже вошло в привычку выкуривать трубочку – и не одну – по вечерам в маленьком доме на Керзон-стрит. Явился он туда и в тот вечер, весьма озадаченный загадкой Слейна.

– Слейн был еще тем донжуаном, – сообщил он. – Судя по уликам, обнаруженным в его доме, он, пожалуй, являлся единственным мужчиной на весь Лондон, которому не светила участь холостяка, если бы только примерно двум дюжинам дамочек дали волю! Кстати, мы отследили этих мистера и миссис Уилбрахам. Уилбрахамом, разумеется, оказался Слейн. А вот разыскать леди не так-то легко; полагаю, это его очередная подружка…

– Но между тем единственная из всех, на ком он был готов жениться, – заметил Гонсалес.

– Откуда вы знаете? – изумленно посмотрел на него детектив.

Леон усмехнулся.

– Счет, без сомнений, был прислан для того, чтобы стать необходимой уликой для мужа. Но тот, желая дать супруге второй шанс или попросту будучи ревностным католиком, не стал разводиться с ней. А теперь скажите мне, – он склонился над столом и одарил детектива ослепительной улыбкой, – когда такси остановилось перед дверью Альберт-Пэлэс-Мэншенз, Слейн тут же вышел из него? Так вот, могу наверняка утверждать, что нет.

– Вы наводили справки? – с подозрением отозвался его собеседник. – Нет, не вышел, он немного подождал в авто. Водитель, тактичный малый, решил оставить его в салоне, пока те люди в холле не поднялись наверх в лифте – это отлично видно от двери.

– Вот именно. И что рассказал вам о Слейне шофер?

– Что рассказал шофер? – переспросил Медоуз. – По его словам, Слейн уже спал на ходу, когда он вытащил его из такси.

– Еще один вопрос: лифтер, отвезя гостей на пятый этаж, сразу же спустился вниз?

Инспектор отрицательно покачал головой.

– Нет, он задержался там, чтобы поболтать с жильцами. Он слышал, как захлопнулась дверь квартиры Слейна, и это стало для него первым указанием, что туда кто-то вошел.

Леон вновь откинулся на спинку стула, на его губах заиграла довольная улыбка.

– А вы что об этом думаете, Раймонд? – обратился он к мрачному, замкнутому Пуаккару.

– А вы? – ответил тот вопросом на вопрос.

Медоуз переводил взгляд с Пуаккара на Гонсалеса.

– У вас есть какие-то предположения, зачем Слейну понадобилось вновь выйти на улицу?

– Он никуда не выходил, – хором ответили оба.

Медоуз поймал насмешливый взгляд Манфреда.

– Они пытаются ввести вас в заблуждение, Медоуз, но то, что говорят, – правда. Совершенно очевидно, что он больше никуда не выходил.

Манфред встал и потянулся.

– Что до меня, то я иду спать; но готов поспорить на пятьдесят фунтов, уже завтра Леон найдет убийцу, хотя я не стал бы ручаться, что он передаст его Скотланд-Ярду.