Куинн Фосетт - Новые приключения Майкрофта Холмса

– Чем могу помочь, старший инспектор? – спросил я.

– Скажите, каковы были ваши первые впечатления от этой смерти? Разумеется, я читал ваши показания, но если теперь что-то представляется вам особенно важным, мне бы хотелось об этом услышать. – Он сделал глоток чая и посмотрел на меня, ожидая ответа.

– Ну что ж, – произнес я, мысленно погружаясь в события прошлого вечера. – Я понимал: немцы так обхаживают нас потому, что должны безотлагательно решить вопрос, ради которого мы собрались. Хотя бы потому, что леди Макмиллан уже покинула Германию и в настоящий момент, скорее всего, находится в Голландии, как сказал барон.

– То есть вы не хотите, чтобы эта дама появилась в Лондоне прежде, чем будут обговорены условия ее визита? – спросил Прайс.

– Речь не столько о самой даме, сколько о сопровождающих ее «дядюшках». У них есть определенные связи, из-за которых Адмиралтейство не желает пускать их в столицу. Все это очень прискорбно, но я вынужден констатировать, что люди, о которых идет речь, опасны. – Я решил, что могу говорить столь откровенно, поскольку обо всем мною сказанном упоминалась в показаниях трех свидетелей, написанных по распоряжению Холмса.

– То есть они действительно представляют опасность для Британии? – Прайс разглядывал меня с вежливым любопытством.

– Да. Иначе мы не затеяли бы переговоров. – Я поставил свою чашку на стол и подался вперед, опершись локтями о колени. – Возможно, тут есть связь и с покушением на сэра Камерона, совершенным перед его приездом на Беркли-Мьюз. Оно послужило толчком событиям, которые привели к гибели герра Криде.

– Да, я знаю, – кивнул старший инспектор, – и весьма озадачен этим, ведь не знай барон о покушении на сэра Камерона, разве мог бы он предугадать, что в чашке, из которой пил герр Криде, окажется яд?

– Вот именно, – поддержал Холмс, появляясь в дверях. – Эта чашка могла достаться любому. Ведь яд был в чашке, а не в чае?

– Да, хотя я не возьму в толк, как вы об этом догадались, – нахмурился старший инспектор. Он повернулся и посмотрел на Холмса, который прошел обратно к своему креслу и сел.

– Обычные наблюдения. Я писал об этом в своих показаниях: чай не имел специфического запаха и цвета. Зато на внутренней поверхности чашки, осколки которой валялись на ковре, остался голубоватый налет. Вот почему я настоял на том, чтобы сцена преступления сохранялась в неприкосновенности – об этом также упоминается в моих показаниях. Я решил, что если яд подсыпали в чашку, то преступнику не составит никакого труда ее подменить. – Он помолчал, а затем продолжил: – Я понимаю, что барон мог налить чай и через своих помощников передать смертоносную чашку по кругу. Вероятно, в этом случае она оказалась бы у сэра Камерона или у меня.

Прайс кивнул:

– Да, это представляется вполне правдоподобным. Меня удивляет, что вы рассуждаете об этом с таким хладнокровием. – Он исподлобья внимательно изучал Холмса. – Большинство людей, предположив, что их могли отравить, пришли бы в ужас.

– Ну, в конце концов, ни я, ни сэр Камерон не пострадали. Печальная участь выпить из отравленной чашки выпала на долю несчастного герра Криде. Сомневаюсь, что он догадывался о ее содержимом.

– А как же его нервозность? – спросил Прайс. – Любой человек, столкнувшись с подобной перспективой, занервничал бы.

– Но с герром Криде, как я уже сказал, все было иначе. Его мучил вовсе не страх умереть от яда. Не думаю, что кто-нибудь стал рисковать вслепую, подсовывая помощнику барона смертоносное зелье столь ненадежным способом. Кто знает, сработало бы это или нет? Объяснить случайную смерть куда сложнее, чем уничтожить нужного человека. Герр Криде – подданный кайзера, не было никакого резона убивать его в Лондоне, гораздо легче было отослать его домой в Германию и уже там потихоньку расправиться с ним. Итак, я не считаю, что жертвой должен был стать герр Криде. – Холмс скрестил руки на груди. – Нет, скорее я склонен думать, что он заподозрил неладное, но не отважился с кем-нибудь этим поделиться. Не могу судить о причинах. Каковы бы они ни были, любые мои версии будут чистейшей воды предположениями.

– Хорошо. Я и не надеялся, что вы знаете всё. Можете ли вы хотя бы в общих чертах представить себе, что за подозрения его терзали? – спросил Прайс.

– Мне жаль разочаровывать вас, старший инспектор, но среди мои талантов не числится дар ясновидения, – ответил Холмс. – У меня много догадок, однако все это только догадки, а значит, они ничем не помогут вашему расследованию. Напротив, они способны лишь затуманить то, что вы желаете прояснить. – Он налил себе ассама и продолжал: – Если вы желаете продвинуться в этом деле, вам не следует забивать себе голову лишними гипотезами.

– Возможно, – согласился Прайс, – хотя, на мой взгляд, ваши гипотезы могут оказаться куда ближе к истине, чем чьи-либо еще. – Он допил чай и добавил: – И все же вы правы. Пожалуй, пока не буду спрашивать вашего мнения. Возможно, мы вернемся к этому позже, если позволите.

– Всегда рад помочь полиции, – сердечно заверил его Холмс. – Полагаю, мне следует указать на то, что ни я, ни Гатри не имели возможности дотронуться до чайного подноса и находившихся на нем предметов.

Прайс рассмеялся:

– Должно быть, вы шутите, мистер Холмс. Мне никогда не пришло бы в голову подозревать вас .

– И напрасно, – резко возразил Холмс. – Подозревать следует каждого, кто был в комнате, в том числе дворецкого, пока вы не докажете обратного. Нас с Гатри тоже надо рассматривать в качестве подозреваемых. И сэра Камерона, пусть даже он опоздал и все еще находился под впечатлением от недавнего покушения.

– Если вы настаиваете, – с неожиданной холодностью произнес старший инспектор, – я, разумеется, буду искать доказательства вашему утверждению.

– Отлично, – одобрил Холмс. – Если кому-нибудь – газетчикам, немцам, сэру Камерону – вдруг почудится, будто вы исключили кого-то из списка подозреваемых, начнут кричать о предвзятости и фаворитизме. А полиции такие обвинения совсем ни к чему.

– Вероятно, вы правы, – промолвил Прайс, угрюмо уставившись на свою чашку.

– Довольно хлопот, которые уже доставила нам леди Макмиллан. Ее визит пришелся весьма не ко времени по причинам, которые слишком сложны, чтобы сейчас о них рассуждать. Советую вам помнить, что на протяжении всего расследования полиция будет находиться в центре внимания и что сэр Камерон в некотором роде любимчик прессы.

– От меня это не ускользнуло, – криво усмехнулся старший инспектор Прайс. – Когда я утром пришел к нему в гостиницу, у входа ошивалось полдюжины журналистов.

– Неудивительно. Сэр Камерон – их главный фаворит, – терпеливым отеческим тоном изрек Холмс.