Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник)

– Ни один из них, я полагаю, – заявил Вульф.

– Тогда я повторяю: грязный пес! – Берен наклонился вперед и похлопал Вульфа по колену. – Я прямо говорю вам, не надо быть псом, чтобы прикончить Ласцио. Это может сделать каждый, буквально каждый. Так, между делом. Конечно, это не слишком красиво – пырнуть человека столовым ножом в спину, но, когда спешишь, часто не обращаешь внимания на красоту. Нет, за убийство Ласцио я никого не назову псом. Но стрелять через окно в вас – почетного гостя «Les quinze maîtres»! И только потому, что вы встали на сторону справедливости! Потому, что у вас хватило здравого смысла понять, что я не мог сделать семь ошибок при дегустации этого проклятого соуса! А теперь я расскажу вам… вы не поверите, когда я расскажу, чем меня там кормили, в этой тюрьме!

Он принялся рассказывать. Это было ужасно.

Вообще-то они с дочерью пришли поблагодарить Вульфа. Было уже около четырех, Толмен распорядился поставить возле кустов усиленный пост, так что мы распахнули окна и раздвинули шторы. Солнечный свет заливал комнату. Обед из ресторана, хотя ему было далеко до пирожков Валенко, вполне выполнил свое предназначение. Даже Вульф, как ни трудно ему было жевать, съел его с аппетитом. Надежду вздремнуть я уже оставил – случай так и не представился. Толмен пробыл почти до конца обеда, а когда нам удалось его спровадить, явились Росси, Мондор и Койн выразить свое сочувствие Вульфу. За ними последовали остальные. Даже Луи Серван выкроил несколько минут, хотя я так и не понял, как ему удалось уйти из кухни. Да еще около трех позвонили из Нью-Йорка. Вульф взял трубку сам. С его стороны разговор состоял преимущественно из мычания; я сумел только понять, что говорил он с Кремером. Однако мне стало ясно, что плохих новостей он не получил, так как потом потирал нос и выглядел вполне довольным.

Констанца Берен вот уже двадцать минут ерзала на краешке стула, безуспешно пытаясь вставить слово. Наконец ее отец сделал паузу.

– Мистер Вульф, я… я ужасно вела себя утром, – произнесла она.

Он перевел взгляд на нее.

– Верно, мисс Берен. Я давно заметил, что чем красивее женщина, особенно молодая, тем легче она позволяет себе неконтролируемые припадки. Вы всё осознали, а это уже кое-что. Скажите, когда вы чувствуете, что у вас наступает такое состояние, вы уже ничего не можете с этим поделать? Никогда не пробовали?

Она рассмеялась:

– Это был не припадок. У меня не бывает припадков. Я паниковала и сходила с ума, потому что моего отца посадили в тюрьму за убийство, а я хорошо знала, что он не убивал. А они думали, что у них есть доказательства, и мне сказали, что это доказательство дали им вы… Как могла я рассуждать? И все это в чужих краях, где я никогда не бывала… Америка – ужасная страна.

– Здесь есть люди, которые не согласятся с вами.

– Наверное… Я думаю, дело не только в стране… Может быть, люди, которые здесь живут… О, извините, я не имею в виду вас или мистера Гудвина… Я уверена, что вы очень доброжелательный человек и, конечно, мистер Гудвин тоже, ведь у него жена и столько детей.

– Правда-правда. – Вульф с видом сообщника посмотрел на меня. – Как дети, Арчи? Хорошо, надеюсь?

– Превосходно, спасибо. – Я махнул рукой. – Черт бы побрал эту мелюзгу, все перевернули вверх дном. Не могу дождаться, когда попаду домой.

Берен вынул изо рта трубку и одобрительно кивнул мне:

– Когда маленькие, это прекрасно. Моя дочь… – Он пожал плечами. – Она, конечно, очень хорошая, но сводит меня с ума! – Он нагнулся с явным намерением снова похлопать Вульфа по колену. – Поговорим о возвращении. Мне сказали, что эти собаки могут держать нас всех здесь, сколько им заблагорассудится. Это правда? Только потому, что этот Ласцио получил нож в спину? Мы с дочерью хотели сегодня вечером уехать в Нью-Йорк, а оттуда в Канаду. Меня выпустили из тюрьмы, но я не свободен. Это так?

– Боюсь, что так. Вы хотели ехать поездом в полночь?

– Хотел. А теперь они говорят, что никто отсюда не уедет, пока они не найдут убийцу этой собаки! Если мы будем дожидаться толку от этого дурня Толмена и того, другого, с обрубленным ухом…

Он сунул трубку в рот и выпустил облако дыма.

– Нам не придется их дожидаться, – Вульф вздохнул. – Слава богу. Я думаю, сэр, вам следовало бы упаковать чемоданы, и если у вас заказаны билеты на поезд, не отказывайтесь от них. К счастью, вам не придется ждать, пока мистер Толмен докопается до истины. Если…

– Меня могли и не выпустить. Я знаю. Я мог бы получить вот это. – Он ребром ладони показал, как ему оттяпали бы голову. – Я, конечно, сидел бы в тюрьме и голодал бы. Мы, каталонцы, умеем принять смерть, когда она приходит, но, великий боже, человек, который способен поглощать эту пищу, не человек и даже не животное! Я знаю, чем обязан вам, я буду благословлять вас за каждым куском, который мне доведется положить в рот. Мы обсуждали это с Серваном. Я сказал ему, что в долгу перед вами, но не в моих обычаях оставаться в долгу. Я сказал Сервану, что должен отблагодарить вас, он наш хозяин, и он деликатный человек. Он сказал, что вы не возьмете денег. Он сказал, что вам предлагали, а вы отказались. Я понимаю и уважаю ваши чувства, раз вы здесь почетный гость…

Новый стук в дверь вынудил меня оставить Вульфа расхлебывать кашу, которую он сам и заварил. Я знал, что в один прекрасный день он доиграется, и, пока шел к двери, на лице моем играла усмешка, допускаю, что весьма злорадная. Я представлял, как он чувствует себя в роли драгоценности в шкатулке гостеприимства.

Пришел Вукчич. Он сослужил Вульфу хорошую службу, ворвавшись в разговор и сразу уведя его в сторону от таких вульгарных вещей, как деньги или возмещение услуг. Вукчич был в странном настроении: смущен, мрачен. Он явно нервничал и говорил на отвлеченные темы. Через несколько минут Берен с дочерью ушли. Тогда Вукчич встал перед Вульфом, скрестил руки на груди и заявил, что, несмотря на утреннюю резкость Вульфа, счел своим долгом прийти и высказать сочувствие.

– В меня стреляли шесть часов назад, – отрезал Вульф. – Я мог умереть.

– Да брось, Ниро! Конечно нет. Они сказали, что затронута только щека, да я и сам вижу.

– Я потерял целую кварту крови. Арчи? Ты сказал, что кварту?

Я ничего такого не говорил, но я всегда лоялен к работодателю.

– Да, сэр. По меньшей мере. Скорее, даже две. Я, конечно, не измерял, но она текла рекой, как Ниагарский водопад, как…

– Достаточно. Спасибо.

Вукчич все еще хмурился. Его грива падала ему на глаза, но он так и не поднял руки, чтобы откинуть волосы.

– Мне жаль, – прорычал он. – Если бы он убил тебя… – Пауза. – Послушай, Ниро. Кто это был?

– Не знаю. Пока не знаю.

– А ты выясняешь?

– Да.

– Это был убийца Ласцио?