Кэрол Дуглас - Черная часовня

Невозможно описать, насколько шокирующим было зрелище. Меня словно окатили ледяной водой, а затем подожгли. Стучало ли у меня сердце? Так сильно, как будто по грудной клетке изо всех сил барабанили ладони дикарей. Гул в ушах превращал звучащие вокруг меня французский и английский в какое-то тарабарское наречие. Казалось, ноги у меня оторвались от земли, а макушка уперлась в потолок.

Раньше столько наготы мне приходилось видеть только на картинах, поэтому я быстро отвела взгляд. Не знаю, какие тела поразили меня больше, женские или мужские; могу только сказать, что все они были белыми как бумага. И такими же неподвижными. Некоторые выглядели так, будто могли подняться и заговорить в любую секунду. Другие же, казалось, не разваливаются на части только благодаря усилиям похоронных дел мастера.

И все же… лицо и форма смерти были настолько завораживающими, настолько ужасающими, что я была не в силах не смотреть. Что разделяло меня и их кроме стекла? Минуты? Скорее, часы. Или дни. Еще совсем недавно они были одеты и ходили, дышали, смеялись, плакали, сквернословили. А потом умерли. И теперь лежат на всеобщем обозрении, беззащитные, окруженные любопытными зеваками.

Смотреть на них казалось кощунством. Отвернуться было бы трусостью.

Рука Ирен сжала мой локоть.

Я увидела ее горящие глаза и поняла, чт́о она хотела мне сказать.

Повернув голову, я взглянула на Брэма Стокера.

Его лицо пылало странным удивлением, как будто он открыл книгу, которой никогда до этого не читал.

– Благодарю вас, Брэм, – сказала Ирен, натягивая перчатки, когда мы вышли из лабиринта мертвых и остановились на тротуаре возле здания морга.

Вокруг нас бурлил людской поток, распространяя запахи сырой ткани, чеснока и лавандовой воды.

– Могу ли я чем-нибудь еще быть вам полезен? – спросил писатель в замешательстве.

– Нет. Мы с Нелл зайдем в Нотр-Дам, а оттуда кучер отвезет нас в гостиницу. Я уверена, что у вас много своих дел.

– Да. – Он вздохнул, нахмурившись. – Надеюсь, визит в морг оказался полезным.

– Ах, новые впечатления всегда полезны для наблюдательного человека. – Примадонна склонила голову набок, словно малиновка, рассматривающая червяка.

Стокер почувствовал, что в словах Ирен есть скрытый смысл, но не понял их значения, поэтому только покачал своей рыжеволосой головой. Каким милым, безобидным медведем казался этот человек! Я содрогнулась, вспомнив выражение его лица, когда мы случайно столкнулась в доме свиданий. Но если подумать: а как выглядит принц Уэльский, подчиняя своей воле очередную добродетельную женщину или попросту отнимая ее у мужа? Сколько демонов обитает внутри самых респектабельных из нас? Сколько демонов обитает внутри меня самой?

Когда наш спутник ушел, я позволила себе вздохнуть.

– Всегда намного полезнее, – медленно проговорила Ирен, – наблюдать за живыми, чем за мертвыми. – Она испытующе посмотрела на меня. – Как ты себя чувствуешь?

– Потрясена. Я еще никогда не видела, чтобы с телами обращались настолько недостойно. Даже самые откровенные зарисовки жертв Потрошителя выглядят не такими ужасными. Возможно, все дело в отсутствии одежды.

– Одежды… Я не могу даже передать тебе, Нелл, насколько важна для людей одежда. Это наш панцирь, наша защита. Я актриса, певица. Все считают меня фривольной. Тем не менее я утверждаю, что костюм – это доспехи души. Взгляни-ка на ту старую женщину, торговку. Засаленный дырявый чепец, побитая молью шаль, несуразные ботинки, юбка волочится по земле. Она не скрывает того, кем она является, не скрывает своей профессии или места в жизни. Хватит лишь мгновения, чтобы точно понять, кто она, чтобы увидеть ее историю. Возможно, мы купим тряпку-другую, только из жалости. Или пройдем мимо, не заметив ее и не беспокоясь о том, где ей придется ночевать сегодня. А она все так же будет идти, толкая перед собой тележку. Какой-нибудь художник может запечатлеть ее на картине маленьким размытым пятном в правом нижнем углу. Или даже написать портрет бедной женщины, сделав ее бессмертной. Пока ты жив и одет, может произойти что угодно. Но когда ты мертв и наг, ты покинут. Мертвый человек – не более чем эпитафия других людей о нем. Жертва. Заблудшая душа. Неопознанное тело. Я думаю, именно поэтому люди так стремятся сюда. О, они думают, что приходят из любопытства или за сенсацией, но на самом деле они хотят напомнить себе, что живы. Им кажется, что движение создает иллюзию жизни и надетый на них костюм отделяет их от беспомощности и смерти.

Я принялась размышлять о словах подруги, а она небрежно продолжила:

– Кстати, об одежде: ты заметила высокого усатого полицейского рядом с единственным телом, которое было накрыто простыней от подбородка до щиколоток?

– Нет. Но укрытый труп я заметила. Что может быть причиной такой неожиданной скромности со стороны полицейских чиновников?

– Дело не в скромности. То была женщина, убитая возле Эйфелевой башни.

– Надо же! В тусклом свете я не смогла разглядеть ее лица, – призналась я.

– И я тоже. Но я уверена, что это она и что простыня предназначена для того, чтобы скрыть от публики увечья, нанесенные убийцей. Полиция Парижа действует методично, но не грубо. Хотя они и выставляют напоказ разлагающиеся тела (ведь даже охлаждение не может навечно задержать распад тканей), они не стремятся показать внешние признаки смерти. Как не показывают и зверств, сотворенных с несчастными жертвами.

– Вот как. Значит, они поставили жандарма у трупа, чтобы он мог заметить убийцу, если тот вдруг появится в морге.

– Нет, они его не ставили, – покачала головой Ирен. – Это сделал Шерлок Холмс.

– Странно, что парижская полиция послушалась кого-то, пусть даже и знаменитого детектива-консультанта.

– Полиция его и не послушалась, поэтому ему пришлось встать на стражу у трупа самому.

Я повернулась к окну, через которое можно было разглядеть смутные очертания двигающейся толпы и жандарма в фуражке с козырьком. На его форменном костюме посверкивали пуговицы, а на боку висел короткий кинжал.

– Не может быть! – вырвалось у меня.

– Уверена, что это он.

– Он нас заметил?

– Наверняка. И нас, и нашего сопровождающего.

– Ты думаешь, ему удалось обнаружить еще кого-нибудь подозрительного?

Ирен пожала плечами:

– Этого я не могу сказать. Как жаль, что сама я не могу использовать маскировку и присоединиться к нему: он уйдет к тому моменту, когда я переоденусь и вернусь к моргу. Боюсь, что в этом деле нам придется использовать более традиционные методы, Нелл. Мы придумаем, как нам поступить с мистером Холмсом.

– Меня радует, что ты отказываешься от игр с переодеванием. По моему мнению, подобные уловки скорее сбивают с толку твоих друзей, чем твоих врагов.