Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

– Вам не хватает вашей прежней работы, да, Квилл? Наверное, древности кажутся пресноватыми после привычных вам чрезвычайных происшествий.

– Антиквариат – мое задание, – пожал он плечами. – Журналист пишет о том или о сем, не думая, интересно это ему или нет.

Мэри опустила глаза.

– Энди был правшой, – сказала она, немного помолчав. – А какая разница?

Квиллер изучал ее набросок.

– Так, стремянка здесь… А разбитая люстра тут. А шпиль, на который он упал, был… Слева от стремянки?

– Да.

– Посреди мастерской? Странное место для такого опасного предмета.

– Но он был именно там. На краю свободного пространства, ближе к вещам, расставленным вдоль стен.

– Вы видели его там раньше?

– Не совсем там. Шпиль, как и все остальные предметы, часто менял место. В день перед смертью Энди он стоял на верстаке. Гланц полировал его медный шар.

– А люди знали о существовании шпиля?

– О да. Все уверяли Энди, что он купил совершенно никчемную вещь. А он шутил, что какой-нибудь недотепа из богатого предместья станет подавать к столу крендельки на острие шпиля.

– А как он вообще появился у Гланца? Аукционист говорил, что из старого дома, предназначенного к сносу.

– Энди купил шпиль у Рассела Пэтча. Расс постоянно обчищает заброшенные дома. Кстати, так он и повредил ногу. Они с Коббом мародерствовали, как обычно, и Расс упал с крыши.

– Давайте-ка уточним, – прервал ее Квиллер. – Энди не признавал краж, но с удовольствием покупал краденое? По закону это опасная сделка.

Мэри пожала плечами, отчасти извиняясь за Энди, отчасти молчаливо упрекая Квиллера.

Журналист курил трубку и удивлялся этой женщине – то обезоруживающе искренней, то мгновенно замыкающейся в себе; гибкой, как ива, и сильной, как дуб; скрывавшейся под вымышленным именем; совершенно уверенной в некоторых вещах и полностью несведущей в других; одновременно страстной и холодной.

Через некоторое время он спросил:

– Вас вполне устраивает заключение о том, что Энди погиб от несчастного случая?

Ответа не последовало – только загадочный взгляд.

– Это могло быть самоубийством.

– Нет!

– Это могло быть попыткой ограбления.

– Почему вы не оставите все как есть? – сказала Мэри, устремив на Квиллера широко раскрытые глаза. – Если пойдут слухи, неизбежно пострадает Хламтаун. Вы понимаете, что это единственный район в городе, которому до сих пор удавалось сдерживать рост преступности? Покупатели все еще чувствуют себя здесь в безопасности, и я хочу, чтобы так и оставалось. – В ее голосе послышалась горечь. – Глупо, конечно, с моей стороны думать, что у нас есть будущее. Город хочет снести все это и построить стерильные небоскребы. А пока мы – трущоба, и банки отказывают в кредитах тем, кто хочет улучшить положение.

– А ваш отец? – поинтересовался Квиллер. – Он одобряет официальную политику?

– Считает ее весьма разумной. Понимаете, в Хламтауне никто не хочет видеть сообщества живых людей – только ряд цифр для мертвой статистики. А постучись власть имущие к нам в двери, они нашли бы не цифры, а семьи благонамеренных иммигрантов, обнаружили бы стариков, не желающих перебираться в новые районы, скромных бизнесменов вроде мистера Ломбардо – разных национальностей, рас, возрастов – и известное количество так называемых отбросов общества, в большинстве своем безобидных. Таким и должен быть район – кипящей острой сборной солянкой. Но у сильных мира сего вегетарианский склад ума – они боятся смешивать лук и морковку с говяжьей вырезкой.

– А кто-нибудь из вас пытался их переубедить?

– Си-Си – пару раз, но что может сделать один человек?

– С вашим именем и влиянием вы бы могли, Мэри.

– Да папа и слушать об этом не станет! Ни за что! Знаете, как я записана в бюро лицензий? Продавец-антиквар! Вот уж смаковали бы это газеты!.. А видите вон тот чиппендейловский [4]стул у камина? Ему же цена двести тысяч! Но я – антиквар класса С, вот и все.

– Но кто-то должен представлять район в муниципалитете, – возразил Квиллер.

– Вы, несомненно, правы. У нас нет права голоса. – Она подошла к окну. – Взгляните на эти мусорные баки! В любой другой части города мусор собирают в задних проездах, но в Хламтауне они, видите ли, слишком узки для уборщиков, и те требуют ставить уродливые контейнеры прямо на тротуары центральных улиц. Опорожнять баки должны по четвергам. Сегодня суббота, но мусор, как видите, все еще здесь.

– Это из-за погоды.

– Вы говорите совсем как городские бюрократы. Отговорки! Одни отговорки!

Квиллер тоже подошел к окну. Действительно, улица представляла собой печальное зрелище.

– Вы уверены, что в Хламтауне такой уж низкий уровень преступности?

– Ни у кого из антикваров никогда не было серьезных проблем. Я не боюсь выходить по ночам из дому, потому что на улице всегда кто-то есть. А некоторые из моих богатых клиентов из предместья боятся заезжать в собственные гаражи!

Журналист взглянул на возбужденную Мэри по-новому, опять почувствовав невольное уважение. Неожиданно у него вырвалось:

– Вы сегодня не заняты? Может быть, поужинаете со мной?

– Сегодня я ужинаю у родителей, – с сожалением ответила она. – У мамы день рождения. Но я благодарна вам за приглашение.

Мэри достала из ящика письменного стола маленький серебристый предмет и вложила в руку Квиллера.

– Сувенир из Хламтауна, – объяснила она. – Рулетка. Я даю их моим покупателям, потому что они всегда хотят знать высоту, ширину, глубину, длину, диаметр и периметр всего, что видят.

Квиллер бросил взгляд на дальнюю стену:

– Я вижу, герб Макинтошей никто не купил. – Он решил не говорить, что тот ему снился.

– Герб все еще здесь и ждет вас. По-моему, вы предназначены друг для друга. Когда тот самый покупатель находит ту самую вещь, происходит нечто таинственное – они словно влюбляются. Я вижу искры страсти между вами и этим железом.

Он поглядел на Мэри и понял, что она не шутит. Подергал усы, говоря себе, что сто двадцать пять долларов – это два костюма.

Мисс Дакворт сказала:

– Не обязательно платить за него до Рождества. Почему бы вам не взять его домой и не наслаждаться им на праздниках? Здесь он просто собирает пыль.

– Хорошо! – неожиданно для себя решился журналист. – Я дам вам двадцать долларов в залог. – Он покатил круглый герб к парадной двери.

– Вы справитесь сами? Может, попросите Си-Си помочь вам затащить его наверх? – предложила она. – И не уроните герб на ногу!

Квиллер со своим грузом уже спускался по ступенькам.

Когда журналист с неожиданным приобретением добрался до прихожей Коббов и остановился, чтобы перевести дух, он услышал доносившийся из магазина голос Си-Си.