Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)

Смешная, любящая, веселая, капризная Джой, подумал Квиллер. Что ожидает нас обоих в будущем?

Кошки вели себя более или менее прилично. Коко был умудренным жизнью холостяком, со своими собственными представлениями об этикете.

– Хороший кот, – сказал Квиллер и, поглощенный своими мыслями, повторно покормил кошек обедом. Он открыл банку омаров – рождественский подарок внимательной Мэри Дакворт. Коко будто взбесился, бегая по комнате и издавая трели, перемежавшиеся грудным басом.

– Как вы думаете, правильно ли я поступил? – спросил Квиллер. – Ведь я снова на самом дне финансовой ямы.

Однако, занятый своими мыслями, он не сразу заметил, что Коко давно умолк.

Закончив пировать, Коко и Юм-Юм улеглись спать в кресле, а Квиллер провел первую ночь в новой кровати. Лежа на боку и глядя в окно, он видел огромное темно-синее небо и полоски огней на противоположном берегу реки. Он долго не мог заснуть. Не прошлое, а будущее гнало сон прочь. Он впитывал все звуки своего нового дома: гул машин на Ривер-роуд, гудок одинокой лодки, музыку, льющуюся из радио где-то поблизости, скрип тормозов и шуршание шин по гравию.

Он подумал, что это мог быть Маус, возвращающийся с вечеринки, или Дэн Грэм вернулся с делового свидания на стареньком «рено». Скрипнула гаражная дверь, прошелестели шаги по кафелю в Большом зале. Где-то закрылась дверь, послышался шум приближающейся грозы, и небо вспыхнуло розовым.

Квиллер не знал, когда наконец заснул и сколько спал, но проснулся от крика. Слышал ли он этот крик на самом деле, или это был сон, он не мог сказать. Ему снилось какое-то нелепое восхождение на гору. Он стоял гордо выпятив грудь на снежно-белой вершине картофельного пюре, окруженной морем коричневого соуса. Кто-то кричал, предупреждая его о чем-то. От этого крика он и проснулся.

Он поднял голову и напряженно вслушался. Тишина. Крик, подумал Квиллер, был частью как бы звукового оформления сна. Он включил настольную лампу, чтобы посмотреть на часы, и именно в этот момент обратил внимание на кошек. Они тоже подняли головы – они вслушивались: уши напряжены, головы медленно двигались, очевидно, следуя за звуком. Кошки что-то услышали. Это не был просто сон. И все-таки, сказал себе Квиллер, это мог быть скрип тормозов на Ривер-роуд или лязганье гаражной двери. На границе между сном и явью все шумы усиливаются. В это мгновение он вполне отчетливо услышал скрип дверных петель, за которым последовал гул мотора. Он вскочил с постели, подбежал к окну и увидел отъезжающий яркой окраски автомобиль с откинутым верхом. Он посмотрел на часы. Было три часа двадцать пять минут.

Кошки снова опустили уши, положили головы на передние лапы и заснули. Квиллер закрыл боковую створку большого окна, когда первые капли дождя упали, словно огромные слезы.

Проснувшись рано утром в среду, Квиллер несколько секунд привыкал к виду нового помещения. Он взглянул в сторону окна – огромное голубое небо, на фоне которого парил одинокий голубь. Потом его взгляд переместился на белый потолок высотой в два этажа, на большое кресло, покрытое пледом, и он вспомнил про белую медвежью шкуру. Потом внезапно в его память ворвались события минувшей ночи: его новый дом, Джой после стольких лет разлуки, ее семейные проблемы, семьсот пятьдесят долларов, которые он одолжил ей, и крик, который он слышал ночью. При дневном свете воспоминания о нем не были так тревожны. Он потянулся и зевнул, потревожив Юм-Юм, которая свернулась у него под мышкой. Потом зазвонил звонок. Коко стоял на столе, держа одну лапу на клавиатуре пишущей машинки.

– Подъем! – бодро сказал Квиллер, вскакивая с постели. Он накинул халат и направился в маленькую кухню, чтобы открыть банку с едой для кошек. – Я знаю, ты заказал бифштекс Веллингтона. Но тебе придется довольствоваться лососем. Два доллара за банку. Bon appétit! [15]

Возможность позавтракать вызвала веселую драку. Юм-Юм ударила Коко задней лапой, как мул. Он в свою очередь толкнул ее корпусом. Они сцепились в клубок и тузили друг друга, пока Коко не начал драться слишком грубо. Тогда Юм-Юм отпрыгнула и принялась кружить, хлеща его хвостом. Внезапно она прыгнула и вцепилась коту в горло. Коко обхватил Юм-Юм лапами, и они закувыркались, сплетясь воедино. Однако внезапно, словно по какому-то неслышному сигналу, они прекратили драку и принялись усердно зализывать друг другу воображаемые раны.

Одевшись, Квиллер сошел вниз, откуда поднимался запах бекона и кофе. В кухне за круглым столом сидел Роберт Маус, угрюмо завтракая печеньем с мармеладом и французским шоколадом. Хикси ждала, когда миссис Мэрон приготовит ей гренки.

Квиллер налил себе апельсинового сока.

– Где сегодня все?

– Макс никогда не встает к завтраку, – с готовностью откликнулась Хикси, забеливая сметаной кофе. – Уильям ушел к первому уроку. Розмари клюет пшеничные зернышки в своей комнате. Шарлот пришла рано, перекусила, съев порцию, которой хватило бы накормить лошадь, и отправилась в «Красный Крест» сматывать бинты или еще зачем-то, что делает в среду утром.

– Мисс Руп, – объяснил Маус в своей педантичной манере, – посвящает значительное время добровольной работе на пункте сдачи крови, где служит клерком, и за это мы должны восхищаться ею.

– Вы хотите сказать, она искупает грехи, которые совершила в молодости? – спросила Хикси.

Адвокат повернулся к ней с выражением неодобрения:

– Вы гадкая молодая леди. Более того, факт использования сметаны для кофе просто возмутителен.

– Мэрон, детка, поспешите с гренками, – сказала Хикси. – Я умираю от голода.

– Грэмы придут завтракать? – спросил Квиллер.

– Они еще не показывались сегодня утром. – Хикси накладывала крыжовниковый джем на гренку. – Хотела бы я заниматься таким же делом, как они. Была бы сама себе хозяйкой и распоряжалась своим временем.

– Моя дорогая леди, – угрюмо проговорил Маус, – ты бы разорилась через шесть месяцев. Ты совершенно лишена самодисциплины. – Он повернулся к Квиллеру: – Я полагаю, вы хорошо устроились в номере шесть?

Когда он произнес это, Квиллер впервые увидел, что правый глаз Мауса слегка не того цвета, что левый.

– Все отлично, – произнес репортер после едва уловимой паузы. – Но я слышал что-то странное ночью. Кто-либо еще слышал крик в половине четвертого утра? Мне кажется, кричала женщина.

Никто не ответил ему. Хикси широко открыла глаза и покачала головой. Маус продолжал жевать с тем же сосредоточенным видом, что и всегда. Для представителей его профессии характерно никогда не выказывать удивления, заметил про себя Квиллер.

– Похоже, это был звук гаражной двери, – предположил он.

– Миссис Мэрон, – сказал Маус, – будьте так добры, попросите Уильяма, когда он вернется из школы, смазать дверь в гараже.