Рекс Стаут - Дверь к смерти (сборник)

– Ненавижу его, – хрипло выдавил Рэкхем. – Он меня пугает, и я ненавижу его!

– Мне он тоже не по нутру. Я ему так и сказал. Как насчет завтра? Допустим, в четыре часа, а без четверти три я заеду за вами?

– Я не могу… завтра не могу…

– Пора кончать с этой ерундой! Или вы хотите вечно прислушиваться к телефону и звонкам в дверь? Покончим с этим раз и навсегда!

Он потянулся к нетронутому стакану, залпом опустошил его, содрогнулся и утер рот ладонью.

– Позвоню вам около полудня, чтобы подтвердить наш уговор, – сказал я и приподнялся, чтобы идти.

Он не стал провожать меня до двери, а я не стал обижаться, понимая его состояние.

Вот так вышло, что, когда Вульф пришел ко мне в офис, пора было изготавливать двойное дно в портфеле. В итоге мы провозились до полуночи, обсуждая все детали и пытаясь предусмотреть любые случайности. Подобным образом надо поступать всегда, хотя все предвидеть невозможно, тем более в столь щекотливом деле, как наше.

На следующее утро, во вторник, возникло как раз такое непредвиденное обстоятельство. Камешек, брошенный из Уайт-Плейнса, угодил в шестеренку хитроумного механизма, сконструированного нами с Вульфом, и конвейер внезапно стал. Я только успел позавтракать с Фрицем, когда зазвонил телефон. Я отправился разговаривать в кабинет. Звонили из конторы окружного прокурора Уэстчестера.

Разговор был краткий. Повесив трубку, я немного посидел и потаращился на телефонный аппарат, а потом скрепя сердце стал накручивать диск, набирая номер «Черчилля». И эта беседа была недолгой. Закончив говорить, я на мгновение задержал палец на нажатом рычажке, а затем позвонил по другому номеру.

На второй звонок трубку сняли и гнусавый голос произнес:

– Да?

– Я хотел бы поговорить с мистером Рёдером.

– Я слушаю.

– Это Гудвин. Мне только что позвонили из Уайт-Плейнса и потребовали, чтобы я немедленно явился к окружному прокурору. Я спросил, можно ли это отложить, учитывая, что на два часа у меня назначена встреча, но мне отказали. Я позвонил в «Черчилль» и оставил записку, что до завтра уехал из города. Надеюсь, что завтра все получится. Дам вам знать при первой возможности.

Молчание.

– Вы меня слышали?

– Да. Желаю удачи, Гудвин.

Он повесил трубку.

Однажды мне довелось просидеть в ожидании три часа на деревянной скамейке в просторной приемной конторы окружного прокурора в здании суда Уайт-Плейнса, зато на сей раз даже присесть не пришлось. Более того, я и представиться не успел. Едва я вошел и приблизился к столу, что стоял в отгороженном закутке, как меня перехватил какой-то прихрамывающий тип и проворковал:

– Ступайте за мной, мистер Гудвин.

Он сопроводил меня по длинному коридору, вдоль нескончаемой вереницы дверей по обеим сторонам, и провел в комнату, в которой я уже бывал. Воскресным вечером, помнится девятого апреля, я развлекался в ней около часа. В комнате никого не было.

Утреннее солнышко пробивалось через два окна, а я сидел и наблюдал, как отплясывают пылинки в косых лучах. От нечего делать я принялся дуть на пылинки, следя за тем, как они образуют затейливые узоры.

За этим занятием меня и застали сам окружной прокурор Кливленд Арчер и Бен Дайкс. Пожалуй, я никогда не всматривался в лица с таким живым интересом. Довольные и наглые физиономии могли означать, что дело уже раскрыто, а стало быть, все наши столь долго вынашиваемые планы покончить с Арнольдом Зеком идут коту под хвост.

Я настолько обрадовался, разглядев их пасмурные рожи, что мне стоило большого труда не расплыться в умильной улыбке. В ответ на сухое приветствие я поздоровался не менее сдержанно, а когда мы расселись за столом – я напротив них, – проворчал:

– Надеюсь, от нашей встречи будет хоть какая-то польза. У меня на сегодня была намечена куча дел, а теперь все пойдет насмарку.

Дайкс что-то буркнул – не сочувственно и не враждебно, а так, себе под нос. Арчер раскрыл папку, которую притащил с собой, выбрал несколько листков бумаги, скрепленных в углу, взглянул на верхний лист и мрачно посмотрел на меня из-под припухших век:

– Это ваши показания, Гудвин.

– Какие? По делу Рэкхем, что ли?

– Бога ради, – кисло попросил Дайкс, – хотя бы раз вы могли удержаться от зубоскальства. Я всю ночь на ногах.

– Просто много воды утекло с тех пор, – извинился я, – а дел у меня невпроворот, сразу все не упомнишь.

Арчер подвинул протокол через стол ко мне:

– Думаю, вам стоит перечесть его. Я хочу задать вам несколько вопросов.

Я даже не мечтал о такой возможности привести мысли в порядок, но не думал, что сейчас из этого выйдет толк, поскольку не имел ни малейшего понятия о том, с какой стороны последует удар.

– Может, отложим на потом? – предложил я. – Если вы припрете меня к стенке и мне потребуется выиграть время, чтобы пораскинуть мозгами, я смогу притвориться, что должен проверить свои прошлые показания.

Для пущей убедительности я постучал указательным пальцем по протоколу.

– Я предпочитаю, чтобы вы прочитали его сейчас.

– Ну правда, это ни к чему. Я знаю, что́ говорил и что́ подписывал. – Я отодвинул бумаги к нему. – Можете проверить выборочно.

Арчер закрыл папку и и придавил ладонями, сцепив пальцы.

– Меня интересует не столько то, что есть в протоколе, сколько то, чего в нем нет . Я считаю, вам стоит освежить в памяти свои показания, поскольку хочу спросить о том, что вы скрыли, говоря… о событиях той субботы, восьмого апреля.

– Я готов отвечать не читая. Я не скрыл ничего, что имеет отношение к миссис Рэкхем.

– Я хочу, чтобы вы перечитали подписанные показания, а потом повторили свои слова.

– Не хочу читать. Я ничего не скрыл.

Правоохранители переглянулись, а затем Дайкс заговорил:

– Послушайте, Гудвин, мы вовсе не берем вас на пушку. Просто нам стало кое-что известно. Кое-кто наконец разговорился. Похоже, придется вам выкладывать все начистоту.

– Только не мне. – Я был непреклонен. – Я давно все выложил начистоту.

– Приведите ее, – бросил Арчер Дайксу.

Тот поднялся и покинул комнату. Арчер спрятал протокол в папку, отодвинул ее на край стола, потом потер глаза ладонями и испустил пару тяжелых вздохов. Дверь открылась, и Дайкс ввел в комнату Лину Дэрроу. Он пододвинул для нее стул к торцу стола, слева от меня и справа от Арчера, так что солнце освещало ее сзади.

Девушка выглядела так, будто провела ночь в тюрьме: глаза покраснели, лицо опухло, но, судя по тому, как она стиснула челюсти, сдаваться явно не собиралась. Садясь на предложенный стул, она мельком взглянула на меня, но не удостоила даже легким кивком.

– Мисс Дэрроу, – приветливо, но достаточно твердо обратился к ней Дайкс, – вы понимаете, что, кроме мистера Гудвина, никто ваши показания подтвердить не сможет. Мы устроили вам очную ставку не для того, чтобы подвергнуть сомнению слова мистера Гудвина и выставить его в неприглядном виде, а для того, чтобы он услышал все из первых уст.