Жаклин Уинспир - Незавершенная месть. Среди безумия

– Гораздо больше, чем внезапного кризиса, я опасаюсь многолетнего, мучительного распада, который опустит нас до уровня Испании. Постепенный паралич вытянет из страны все соки и лишит последних сил.

В глубине зала опять возникла суматоха. Мейси увидела на полу еще одного избитого. Его жена склонилась над ним, помогая подняться на ноги, а потом оба покинули здание. В душе Мейси знала, что в этом месте не найдет подсказок, которые приведут их к автору писем, угрожающему смертями, однако вечер не прошел даром, потому что здесь она увидела другого человека, готового перешагнуть через что угодно на своем пути к власти. Такого нужно остановить любой ценой.

Мейси легонько подтолкнула локтем Страттона.

– По-моему, достаточно. Мосли сейчас пеной изойдет.

– Вы правы, – прошептал Страттон. – Нам тут больше делать нечего, все слишком очевидно. Для Мосли и его сторонников угрозы и подброшенные трупы – не метод. Они позеры и жаждут открыто демонстрировать свою власть, несмотря на все разговоры о закрытости. – Страттон оглянулся. – Идемте отсюда.

Мейси вслед за ним тихонько пробралась к выходу и отодвинула тяжелую штору, отделявшую помещение от главного зала.

– Уже уходите? – осведомился мужчина у дверей.

– Боюсь, да, – сказал Страттон. – Жене что-то нездоровится. Жаль, не удалось дослушать до конца. Потрясающая личность, не правда ли?

Охранник подозрительно посмотрел на Мейси, которая прижимала руку к животу, и отошел в сторону, пропуская их.

– Всего доброго, мистер и миссис Хатчинсон, надеемся увидеть вас снова.

– Разумеется. Доброй ночи.

Оставив позади приходской клуб, они двинулись вдоль дороги. Мейси все еще держала Страттона под руку. Оба молчали, пока не убедились, что охрана Мосли на крыльце их не слышит.

– Как по-вашему, то, что мы сейчас видели, произошло с личного одобрения Мосли? – поинтересовалась Мейси.

Страттон покачал головой:

– Вряд ли он давал свое благословение. Скорее просто смотрит на подобное сквозь пальцы. Знаете, как в поговорке: «Чего глаз не видит, о том сердце не болит».

– И все равно это равнозначно молчаливому согласию. Интуиция подсказывает мне, что, если молодчики Мосли будут и дальше распускать руки, его попустительство приведет к еще большему насилию. И тогда ему не избежать проблем.

– Вы совершенно правы. – Страттон посмотрел на дорогу, где вспыхнули фары «Инвикты». – А, вот и машина.

Он негромко свистнул, и из тени выступили четверо. Страттон отошел поговорить с ними.

– Знаете, кого брать?

– Да, сэр.

– Отлично. Можно не ждать до конца. Идите сейчас, только потихоньку. Бакман и Смит – с другой стороны здания, фургон – за углом. Берите этих мерзавцев по одному, предъявите им нападение с нанесением побоев, и это только для начала. Имена пострадавших зафиксировали?

– Да, сэр.

– Хорошо. Встретимся в Скотленд-Ярде.

Один из четверых кивнул и открыл дверцу «Инвикты». Страттон подал руку Мейси, она забралась в машину. Он сел рядом и посмотрел в заднее окошко. Автомобиль тронулся.

– Едем домой, мисс Доббс? Завтра вас ждет встреча с вашими дамами-активистками.

– Еще один ложный след.

– Ну, тут уж вы пойдете своим путем.

Мейси улыбнулась, но промолчала.

Когда они подъехали к многоквартирному дому в Пимлико, Страттон помог Мейси сойти на тротуар. Ей показалось, что он задержал ее ладонь в своей на секунду дольше, чем следовало. Мейси шагнула в сторону и достала из сумочки ключи.

– Спокойной ночи, инспектор. Завтра я вам позвоню.

– Спокойной ночи, мисс Доббс.

Мейси подошла к стеклянной двери и обернулась. Страттон стоял у «Инвикты», ожидая, пока она войдет внутрь и запрет замок. Она еще раз махнула ему на прощание и с ключом в руке направилась к своей квартире.

Позже, одетая в халат поверх свободной пижамы, Мейси села перед камином, скрестив ноги и закрыв глаза, чтобы осмыслить прошедший день, помедитировать и очистить разум перед днем грядущим. Она уже знает имя человека, взорвавшего себя гранатой в канун Рождества, однако почти ничего больше о нем не известно, кроме того, что он любил читать, а в войну был ранен и получил отравление газами. На Сохо-сквер он встречался с каким-то опрятно одетым мужчиной, а незадолго до смерти возобновил дружбу со старым знакомым, вероятно, сослуживцем. Кто эти двое, связаны ли они? И кто такой Иэн Дженнингс? Откуда приехал? Кто оплакивает его гибель?

Мысли о смерти воскресили память о Саймоне и его уходе, таком недавнем. Эта кончина все еще была для Мейси незажившей раной. Любовь к Саймону Линчу, военному хирургу, долгие годы не угасала в ее сердце, хотя от прежнего Саймона давно осталась лишь тень. Странная смерть: проведя двенадцать лет в больнице, он тихо умер во сне. Мейси чувствовала себя так, будто носила траур еще с войны, но позволила горю вылиться наружу лишь в последние месяцы. Конечно, между ними стояли годы разлуки, когда Мейси не находила в себе сил вернуться к прошлому и страшным воспоминаниям о разорвавшемся снаряде, который ранил обоих. Она тряхнула головой: образы войны во Франции смешивались с картиной предрождественской трагедии, застилали мысленный взор.

Где-то, скорее всего в Лондоне, отчаявшийся человек готовит следующий шаг – в этом Мейси не сомневалась. Мертвые животные и птицы – только начало, он будет действовать, пока не выполнят его требования или же его самого не арестуют. Второй вариант – единственно возможный, и это Мейси тоже понимала слишком хорошо, потому что правительство ни за что не пойдет на поводу у безумца. Мейси подумала о своем отце, который имел на этот счет четко определенное мнение.

«Когда ты смотришь на политика, Мейси, знай: перед тобой вор, лжец и убийца. Только такими я их и вижу». – «Брось, папа, это на тебя совсем не похоже». – «Я вполне серьезно. Они забирают чужие деньги, бесстыдно врут и отправляют наших парней на смерть, а сами катаются как сыр в масле, ни в чем не испытывая нужды, не подставляясь под пули».

Мейси уже доводилось бывать в Уичетт-Хилле. Сворачивая на подъездную аллею, она покосилась в сторону своего помощника на пассажирском сиденье «Эм-Джи» и заметила, как напряглось лицо Билли при взгляде на башню с часами. Мейси осознала, что за прошедшее время здание ничуть не изменилось, как не стерлись и ее воспоминания о больнице. Лечебница Уичетт-Хилл представляла собой яркий образчик викторианского стиля в архитектуре, одновременно и строгого, и витиеватого. В этом она, безусловно, походила на многие другие медицинские учреждения, открытые в середине девятнадцатого века, в том числе на больницу Принцессы Виктории, вотчину доктора Энтони Лоуренса. Однако внешний вид этой больницы внушал какое-то особое, дурное предчувствие. Расположенная в Суррее, лечебница стояла на холмистой гряде Норт-Даунс, над которой слишком часто собирались свинцовые тучи и задували холодные ветра, а воздух наполнялся неприятной изморосью.