Жаклин Уинспир - Незавершенная месть. Среди безумия

– Жутковатое место, правда, мисс?

– Меня даже озноб пробирает.

Мейси сделала последний поворот и подъехала к территории, отведенной под автомобильную парковку.

– Спасибо, что привезли меня, мисс. Своим-то ходом я бы долго добирался, сперва поездом, потом пешком от Тоттенхем-Корнер. Еще затемно пришлось бы вставать.

– Вы же знаете, Билли, меня тоже волнует благополучие Дорин.

– Да, мисс, знаю. – Билли закусил губу и посмотрел в окошко, затем опустил взгляд на стену здания. – Вы очень добрая, мисс. На небесах вам это зачтется.

Мейси остановила машину и заглушила двигатель.

– Надо же как дождь разошелся. Хорошо, что у нас есть зонтики. Давайте поторопимся.

– Погодите, мисс. – Билли поднял воротник непромокаемого плаща, нацепил кепку и вышел из автомобиля. Раскрыв зонтик, он подошел к водительской дверце и распахнул ее. Мейси тоже вышла, замотав шею шарфом и спрятав его концы под воротник макинтоша.

– Спасибо, Билли.

Она взяла с заднего сиденья черный портфель, заперла «Эм-Джи» и кивнула Билли. Добежав до парадного входа, они вошли внутрь, – и сразу же им в нос ударили знакомые запахи мочи и дезинфектанта.

Мейси стряхнула капли дождя с макинтоша, со вздохом огляделась по сторонам. За какие такие грехи она столько времени проводит в больницах? Впрочем, она сама выбрала профессию, в которой зачастую решаются вопросы жизни и смерти, а они нередко бывают связаны с местами, где о людях заботятся во время болезни, будь то недуг телесный, психический или оба вместе.

– Тяжеленько вы вздыхаете, мисс.

– Ох, Билли, я просто подумала, в скольких больницах побывала за свою жизнь. Если помните, у меня ведь сегодня еще встреча с доктором Мастерс в Клифтонской лечебнице. – Мейси повела плечами. – У каждого такого заведения своя атмосфера. Даже с завязанными глазами можно понять, что ты в больнице. Звуки, запахи, кирпичная кладка снаружи, штукатурка внутри – ощущения всегда одинаковые, как будто горе, страдания и надежды впитались в стены.

– И еще запах капусты! Капусту во всех больницах варят и варят, пока она не превратится в безвкусное месиво.

Мейси рассмеялась.

– Точно! Запах переваренных овощей. – Она покрутила головой. – Ну, куда нужно идти?

– Сюда, мисс. – Билли бросил взгляд на часы и повел Мейси вверх по лестнице, обрамленной резными коваными перилами, неприятно холодными на ощупь.

Откуда-то донесся крик, потом стон. Раздались торопливые шаги. Звуки из многочисленных палат эхом отражались от кирпичных стен, скользили по перилам, отчего казалось, будто все здание приобрело подвижность и лестницу вот-вот начнет трясти. Билли уверенно прошел по коридору женского отделения и остановился перед двойными дверями с окошечками из шероховатого матового стекла на уровне глаз. Он потянул за шнурок, висевший сбоку. Санитарка отперла двери и впустила посетителей в палату.

– Моя фамилия Бил, я пришел навестить миссис Дорин Бил.

Санитарка кивнула, быстро окинув глазами Мейси.

– А это наша близкая знакомая, мисс Мейси Доббс. – Представив ее, Билли обвел взором ряды кроватей. – Где моя жена?

– Мистер Бил, не волнуйтесь, она в восстановительной палате. Состояние вашей жены удовлетворительное, но разговаривать она не может.

На левом виске Билли запульсировала синяя жилка – его тревога возрастала с каждой секундой.

– Что значит, не может разговаривать? Что с ней такое?

Мейси коснулась руки Билли и улыбнулась санитарке.

– Как вы понимаете, мой друг очень беспокоится за супругу. Может быть, вы проводите нас к ней и по пути расскажете, как она себя чувствует? Ее, случайно, не поместили в отдельную палату?

Напряженные плечи санитарки немного расслабились, она недовольно посмотрела на Билли, поджав губы, однако к Мейси проявила больше любезности:

– Ей делали небольшую процедуру, а она потом начала… буянить, поэтому пришлось ее ненадолго положить отдельно от остальных, чтобы она их не будоражила.

Двигаясь между кроватями, Мейси мельком разглядывала пациенток. «Остальные» пребывали в ступоре – неподвижно сидели, открыв рот или уставясь в стену. Судя по всему, тишину и покой здесь обеспечивали посредством сильных лекарств. Кислый запах свидетельствовал о том, что некоторых держали на молочной диете – Мейси была уверена, что ее отменили еще десять лет назад.

Когда они приблизились к третьим по счету двойным дверям, санитарка достала из кармана тяжелую связку ключей, выбрала один, вставила его в замочную скважину, дернула левую половину двери на себя и только после этого смогла повернуть ключ.

– Всегда заедает, – пожаловалась она.

Мейси кивнула, не глядя на ассистента. Она понимала: Билли опять готов сорваться, видя, что жену держат под замком, за тремя дверями в настоящем дурдоме.

– Если не ошибаюсь, миссис Бил проводят инсулиновую терапию? – небрежно поинтересовалась Мейси.

– Да, вчера была вторая процедура.

– Не знаете ли, зачем?

– Доктор считает, это вправит ей мозги, даст толчок, чтобы побороть депрессию.

– Наверное, возникли трудности?

– Да нет, все как обычно. Правда, когда стала отходить, у нее сделалась небольшая истерика, вот ей и ввели успокоительное.

– Понятно. Значит, лечение инсулином результатов не дало?

Санитарка не удостоила Мейси ответом. Они подошли к очередной двери. Через крохотное окошко Мейси разглядела, что это и есть палата Дорин Бил. Санитарка отперла дверь ключом и повернулась к Билли:

– Имейте в виду, ее нельзя тревожить. Она еще не совсем в себе, поэтому должна находиться в покое.

На чугунной кровати лежала Дорин. Глаза больной были широко распахнуты, лицо искажено гримасой. Ее голова металась по подушке, руки и ноги были привязаны. Грубые кожаные ремни врезались в прозрачные запястья, тонкие, словно воробьиные лапки. Дорин невероятно исхудала: казалось, что между простыней и одеялом ничего нет, лишь едва заметно выступали ступни, колени и бедра.

– Ох, девочка моя, моя девочка! – Билли бросился к кровати, накрыл ладонью влажный лоб жены, затем склонился над ней и поцеловал в щеку.

Дорин прекратила метаться и заплакала; слезы покатились по лицу.

– Тут плохо, Билли, так плохо. Прошу, забери меня домой. Я хочу к мальчикам, к моей Лиззи. Забери меня, пожалуйста.

– Мы обязательно вытащим тебя отсюда, родная. Потерпи совсем чуть-чуть.

– Скажи им, чтобы в меня больше не втыкали иголки. Не давай им делать это.

Дыхание Дорин сделалось частым и прерывистым, она со свистом хватала ртом воздух.

Медицинская сестра вошла в палату и встала по другую сторону кровати.

– Ну-ну, миссис Бил, вы же не хотите еще один укол, а? Успокойтесь, сделайте глубокий вдох.