Кэрол Дуглас - Роковая женщина

– Точно. – Очевидно, он не понял ни слова из того, что я сказала. – Благодарю вас, мисс, – добавил он с грубоватой вежливостью фронтира.

Такого рода обходительность я наблюдала у Буффало Билла и даже у индейца Красного Томагавка во время нашего последнего приключения. Но теперь меня возвысили до положения сыщицы, и это было гораздо увлекательнее моих предыдущих профессий гувернантки, продавщицы и машинистки.

Я умолкла.

Мистер Конрой лизнул кончик карандаша (что покоробило меня как бывшую гувернантку) и продолжил:

– Вот так обстояли дела: единственная дойная корова и вдова с пятью голодными детишками. Неудивительно, что миссис Кокрейн вскоре выскочила за некоего Джека Форда.

– Ага. – Ирен отхлебнула капельку шерри. Она пила алкогольные напитки так же, как курила свои любимые маленькие сигары, – умеренно и с большим изяществом. Впрочем, сегодня она не стала дымить сигарой. Подозреваю, если бы она закурила, это шокировало бы нашего американского коллегу, а ей не хотелось его отвлекать. – Значит, вот почему она вступила в столь неудачный брак.

– Вы знаете об этом прохвосте, мэм?

– Да. Кое-что из наших сведений будет совпадать, но я предпочитаю выслушать от вас полный отчет, мистер Конрой. Так что продолжайте, пожалуйста.

– «Прохвост» – это еще слишком мягко сказано о Джеке Форде. Он пьянствовал и избивал жену. Обделывал грязные делишки. В общем, подонок, которого так и тянет повозить мордой по булыжникам. Бесчинствовал и измывался над женой. Миссис Кокрейн, вдова покойного судьи, подала на развод, и ее юная дочь (будущая Нелли Блай) выступала в суде как главный свидетель безобразий отчима. Она была с характером, эта малышка Кокрейн.

– Сейчас тоже, мистер Конрой. Вы располагаете информацией о том, как она стала репортером?

– Нет. Это нигде не зафиксировано – в отличие от скандальных бракоразводных процессов. Нелли начала печататься в «Диспатч», когда ей еще не было двадцати, и ее первая статья была о разводе.

– Смело с ее стороны.

– Это точно! Совсем девчонка, а пишет на такую скандальную тему! Но это было только начало. Не успел никто и глазом моргнуть, как Нелли Блай села в поезд и отправилась со своей матерью в Мексику. И начала присылать репортажи о тамошних жутких условиях. Правда, я ожидал, что условия по ту сторону границы премерзкие. Во всяком случае, это было новостью для читателей «Диспатч», как и то, что молоденькая американская девушка преспокойно отправилась в Мексику. А вернувшись в Нью-Йорк, она выкинула еще один номер: симулируя безумие, проникла в сумасшедший дом на Блэквелл-Айленд и собрала там материал. Я бы на такое нипочем не отважился: побоялся бы, что меня никогда не выпустят оттуда.

Да, для этой девчонки нет преград. И вот что я вам скажу: вещи, о которых она рассказывает, открывают людям глаза. Наш мир несправедлив и жесток, но не лучше было и в Старом Свете. Мои предки сбежали оттуда, как от нашествия блох. Сейчас имя Нелли Блай известно в Нью-Йорке. Вместе с другими журналистками она раскапывает неприглядные дела и требует справедливости для униженных и оскорбленных. Правда, ничего особенно не меняется – разве что отчаянных репортеров тащат в суд богатеи, а вот у нищих и безгласных все остается по-старому.

– Мистер Конрой, я не ожидала такого тонкого философского резюме! А что известно относительно личной жизни мисс Блай?

– У нее почитай и нет никакой личной жизни. Конкурирующие газеты оспаривают правдивость ее статей и отряжают своих молодых леди, наказывая им переплюнуть Нелли Блай. Но это не так уж легко. В ее личной жизни не удается нарыть никакой грязи. Правда, вы говорите, что в Париже она была известна как женщина с дурной репутацией. Это несколько снижает ее образ, но она уже выпустила книгу с названием «Десять дней в борделе». Я не говорю уже о довольно непристойном романе, вышедшем в прошлом году, – «Загадка Центрального парка». В основу положены ее материалы о конюхе, который цеплял наивных девушек в Центральном парке и продавал их в бордель. На обложке говорилось, что предполагается выпустить серию романов. однако пока что вышел всего один. Описание приключения в парижском борделе так и не увидело свет в Америке. Мисс Блай ведет тихую жизнь вместе с матерью в уютной маленькой квартирке на Тридцать пятой улице. И не подумаешь, что это она шокирует публику и наводит страх на владельцев трущоб, грозя их разоблачить! И поделом им!

– Живет вместе с матерью? Очевидно, ее мать никогда не была независимой?

– Бедняжка плохо разбиралась в мужчинах. Ее дочь училась на ошибках матери, так что в ее прошлом не удалось обнаружить ни одного мужчины. Те седые динозавры, у которых она служит в газете, не в счет. Если вы хотите покопаться в грязном белье Нелли Блай, тут вы не одиноки. Однако ваши попытки будут так же безуспешны, как у журналисток из конкурирующих газет.

– Вы хорошо поработали, мистер Конрой! – Ирен откинулась на спинку дивана. Ее рюмка с шерри так и осталась почти нетронутой. – Вы заставляете меня гордиться тем, что я служила в агентстве Пинкертона. Женское подразделение все еще процветает?

– Нет. Только мистер Пинкертон настаивал на такой идее, а как только он умер в восемьдесят четвертом, от этой практики немедленно отказались. Признаю, мне жаль, что идея заглохла. Ну что же, по крайней мере, мне удалось познакомиться с вами. – Он поднялся, засовывая свой непрезентабельный блокнот в отвисший карман пиджака. – Насколько я понимаю, в свое время вам случалось выкидывать такие фокусы, что мисс Нелли Блай позеленела бы от зависти. Мистер Пинкертон часто о вас говорил, причем с большим уважением. Он сожалел, что Европа и оперная сцена украли у него самую лучшую сыщицу.

Ирен тоже встала.

– Для меня большая честь, что меня вспоминали подобным образом. Спасибо за вашу помощь.

– Если понадобится что-нибудь еще…

– Я непременно к вам обращусь.

С этими словами наш гость взял свой видавший виды котелок и откланялся.

– Ах! – Ирен издала глубокий вздох, когда за сыщиком закрылась дверь.

– Мы уже много знаем о семейной истории Пинк, – заметила я.

– Да, но только с ее слов. Странно, что она до сих пор живет вместе с матерью и поддерживает ее.

– Странно? Но это всего лишь дочерний долг. Если бы моя мать была жива…

– Да, я знаю, Нелл. Ты образец верности. Я могу лишь возблагодарить судьбу за то, что ты осиротела и обратила всю свою преданность на меня. Но Пинк – другое дело. Она молода, современна, пользуется известностью. Почему за ней никто не ухаживает? Почему у нее нет поклонников? Почему в довольно зрелом возрасте – в двадцать пять лет – она живет вместе с матерью?