Кэрол Дуглас - Роковая женщина

– Несколько лет назад, Нелл, здесь сильно противились кэбам, – продолжила примадонна. – В конце концов, высота ступеньки целых полтора фута, поэтому леди трудно влезать из-за юбок. А вот в Лондоне кэбы, где место кучера располагается сзади, стали основным видом городского транспорта. Они, словно водяные жуки, быстро и ловко снуют в огромном океане Лондона. Нью-Йорк – более тяжеловесный город.

– Ты совершенно права, Ирен! – воскликнула я. – Я как раз думала, как охарактеризовала бы этот город, рассказывая о нем, скажем, Саре Бернар…

– Как мило с твоей стороны позаботиться о Саре, – усмехнулась подруга.

– Нет, ничего подобного! Просто мне вспомнилось, что она всегда требует описаний – точно так же, как указаний от режиссера. В любом случае этот город действительно тяжеловесный. Тут полно зданий и людей, и на улицах постоянно идет бойкая торговля. Что касается транспорта, если лондонские кэбы – водяные жуки, ловкие и быстрые, то парижские экипажи – стрекозы в пруду, заросшем лилиями, элегантные и скользящие…

– А в Нью-Йорке? – с интересом спросила Ирен, которую забавляли мои сравнения.

– Нью-йоркские повозки – это жужжащие шмели, не умолкающие ни на минуту и трудолюбивые, но неуклюжие! Да, неуклюжие, по сравнению с британским и французским транспортом.

– Вот уж нет! – вмешалась в наш разговор Пинк. – Нью-Йорк так же легок на ногу, как любой мегаполис мира, просто он не делает из этого проблему.

Я больше ничего не сказала, но наш и впрямь неуклюжий экипаж подтверждал мою точку зрения.

– Куда мы едем? – спросила Ирен, снова принимая деловой тон.

– На Юнион-сквер, возле Парка и Пятнадцатой улицы, – пояснила Пинк. – Это театральный район.

Последняя фраза разделила нашу компанию надвое: мы с Ирен нахмурились, зато Пинк сияла.

– Видите ли, – пояснила она, – все началось с весьма примечательного спиритического сеанса.

– Вздор, – сказала я.

– Мошенничество, – поддержала меня Ирен. Я очень удивилась: ведь она жила и дышала сценой, а что может быть театральнее спиритического сеанса?

– Так я и думала. – Несмотря на наш скепсис, Пинк и бровью не повела – лишь слегка зашуршали очаровательные бледно-розовые оборочки. – В некотором смысле, вы обе правы. Но даже мошенница не должна умирать за грех, в котором ее подозревают.

– Умирать? – повторила Ирен.

– Она была убита. Пока что никто не знает, почему и каким образом.

Примадонна вынула из своей сумочки синий эмалевый портсигар и извлекла из него маленькую коричневую сигару.

Меня поразило, что она расслабилась, услышав новость о смерти медиума. Вот до чего довела наша авантюрная жизнь: упоминание о насильственной смерти не ужасает, а лишь отвлекает от невеселых мыслей! Хоть Ирен и не горела желанием вернуться на родину, во имя убийства она была согласна исследовать собственное прошлое.

– Итак, – констатировала моя подруга, чиркнув спичкой, – теперь ты вращаешься среди ясновидящих, а не среди filles de joie [30].

– Я пошла на спиритический сеанс без предубеждения, – ответила Пинк. – Мне бы хотелось, Ирен, чтобы ты тоже отнеслась ко мне без предубеждения и больше доверяла мне. Я в самом деле не ожидала ничего впечатляющего. Это же не подлинная цыганская прорицательница в Праге, от которой мурашки по коже!

– Пражские гадалки не более подлинные, чем все прочие. Однако, очевидно, здесь ты получила больше, чем ожидала, – предположила Ирен.

– О, в самом деле. Но сначала ты должна увидеть комнату, где произошло убийство. Пусть она самая обычная, но я надеюсь, что ты обнаружишь там что-нибудь экстраординарное.

Ирен ничего не ответила, решив подождать с суждением, пока не увидит все собственными глазами.

Я не горела желанием обследовать грязные комнаты в театральном районе. Как я заметила, Ирен это предприятие тоже не улыбалось, что снова меня удивило, поскольку театральный мир был ее домом. По крайней мере, на протяжении всего нашего знакомства.

В кои-то веки Пинк не преувеличивала. (Иногда ее речи звучат с таким же восторженным придыханием, как многочисленные заголовки сенсационных статей в газетах.)

Наш экипаж остановился перед еще одним облицованным коричневым песчаником пятиэтажным домом, которых полно в Нью-Йорке. Он ничем не отличался от прочих – тот же пролет ступеней и единственный эркер, выходящий на улицу.

Ирен заплатила кучеру после того, как мы сошли: в экипаже не было удобной дверцы в потолке. Очутившись на тротуаре, мы подобрали юбки, чтобы не запачкать их в уличной грязи.

Примадонна окинула оценивающим взглядом здание, вполне респектабельное с виду – за исключением того, что в одном окне мы увидели хрустальный шар.

– Это же место преступления! Почему полиция не опечатала помещение и мы можем свободно войти?

Мисс Пинк Кокрейн фыркнула, как негодующий пони:

– Во-первых, полиция презирает мероприятия вроде спиритических сеансов и сочла показания свидетелей – в том числе и мои – «истерическими». Во-вторых, в одном только прошлом году в перенаселенных многоквартирных домах Нижнего Ист-Сайда умерло почти двадцать пять тысяч человек. В Нью-Йорке смерть часто представляется правилом, а не исключением. В-третьих, городская полиция коррумпирована. Она берет взятки за расследования – вот почему мы с вами занимаемся этим сами. И в-четвертых (если мало предыдущего), могу тебя заверить, что никому ни до чего нет дела. За исключением квартирных хозяек, которым из-за суеверий не удается сдать такие комнаты. Именно поэтому квартира пустует уже две недели после убийства.

Мы постучали в дверь, и нам открыла маленькая женщина с увядшим личиком, похожим на скорлупу грецкого ореха.

Она кивком пригласила нас войти.

В темноватой прихожей стоял тяжелый запах, напоминавший о ладане, и я закашлялась.

– Вот уж не думала, – прокомментировала Ирен, – что мои маленькие сигары покажутся фимиамом. Но здесь…

Ей не было нужды продолжать. Дым от сигары действительно ощущался французскими духами по сравнению с этой вонью. К сильному аромату восточных благовоний примешивался запах вареной капусты, характерный для меблированных комнат.

Я не сомневалась, что мы находимся именно в таком помещении. Окончательно убедила меня в этом обшарпанная мебель с изношенной обивкой в прихожей.

По-видимому, хозяйка узнала Пинк: она взяла гостью за руку и провела в гостиную.

Здесь воздух был еще тяжелее, чем в прихожей, и пахло еще более странно и неприятно.

Квартирная хозяйка сразу же вышла. Ирен приблизилась к двери, чтобы удостовериться, что она плотно прикрыта и нас никто не подслушивает.

Когда крепкие дубовые створки закрылись, их скрип почему-то вызвал у меня ассоциацию с захлопнувшейся крышкой гроба… Я невольно вздрогнула, что неудивительно, учитывая наши недавние приключения.