Кэрол Дуглас - Танец паука

– Вы ее чем-то очаровали. Она не пострадала. Я поражен до глубины души, как вам удалось ввести в заблуждение преступников, чтобы при этом дочка не догадалась, в какую ужасную ситуацию попала.

Холмс впервые подал голос:

– Опыт работы миссис Нортон на Пинкертона начинается с того момента, как основатель агентства решил создать так называемый женский отдел. Успех миссис Нортон в решении деликатных проблем говорит о проницательности Алана Пинкертона. Увы, когда несколько лет назад он скончался, политика агентства изменилась, и теперь они не нанимают женщин-детективов.

Я не могла поверить своим ушам! Шерлок Холмс поддерживает женщин-детективов!

– Миссис Нортон, – продолжал он, – делала то, что ни я и никто из моих коллег, ну, кроме мисс Хаксли, если бы она была там, не смог бы сделать. Она ограждала девочку от общения со злоумышленниками, пока не подоспела помощь.

Мистер Вандербильт достал тонкий батистовый платок и промокнул пот со лба, когда Холмс еще раз упомянул, в какой ужасный переплет попала хрупкая девочка.

– Я вам весьма благодарен. Я бы хотел как-то выразить благодарность. Любую сумму, какую пожелаете…

– Не может быть и речи, – отрезала примадонна.

Брови Вандербильта поползли кверху, он решил, что Ирен намекает на дороговизну своих услуг, хотел было что-то ответить, но она продолжала:

– В Нью-Йорке есть новый оперный театр, и я слышала, что ваша семья вложила большие средства в его строительство.

– Да, «Метрополитен». – Вандербильт хмурился, не понимая, к чему приведет такая резкая смена темы.

– Я хотела бы спеть там. Когда-нибудь.

– Спеть? Миссис Нортон, я могу повлиять на некоторые вещи, но не на отбор артистов.

– Моя жена, – язвительно заметил Годфри, – прославленная европейская дива. Примадонна Императорской оперы в Варшаве, выступала в Милане и Праге.

– Я не знал об этом, – быстро ответил мистер Вандербильт, слегка позеленев. Думаю, все дело в кубинских сигарах.

– Я не прошу место в труппе. Просто шанс опробовать голос на новой площадке. Мне нужен лишь оркестр и несколько часов времени, но не сейчас – я пока не в голосе, – а когда-нибудь в будущем. Может быть.

– Частный концерт. Это можно организовать. Там даже будет публика по вашим специальным приглашениям. Европейских артистов в Нью-Йорке тепло принимают.

– Да, наверное, это у нас семейная традиция, – сказала Ирен, посмотрев в глаза сначала мне, а потом Годфри. – Но, увы, мы должны закончить дела здесь и поскорее вернуться в Париж.

Мне показалось, или аскетичное лицо Холмса расслабилось?

– Значит, – мистер Вандербильт посмотрел на каждого из нас по очереди, – ваши отдельные расследования пересеклись, и вы действовали сообща?

– Что-то вроде того, – ответил Годфри. – Я, разумеется, как европейский представитель Ротшильдов в Баварии, контактировал еще и с мистером Бельмонтом, американским представителем. Все довольно запутанно, мистер Вандербильт, но главное – Консуэло дома, и она не пострадала.

– В этом я не уверен. Она требует, чтобы мисс Хаксли учила ее метать диски.

Я рассмеялась:

– У вашей дочки богатое воображение. Я бы предложила ей заняться рисованием. Она милая девочка, мистер Вандербильт, и, будь я ее отцом, я бы потакала ее желаниям, поскольку мать возложила на нее слишком много обязанностей.

Он с тревогой посмотрел на меня, а потом кивнул. Один раз, но уверенно. Думаю, Вандербильт понимал, что амбиции матери угрожают задавить ребенка.

Я села и постаралась помалкивать. Если бы можно было подарить юной Консуэло хоть несколько минут гордости за себя… Квентин поймал мой взгляд и кивнул. Что-то в его взгляде заставило меня потупиться и отвести глаза.

Когда наша усталая, но победоносная компания, за исключением Холмса, собралась в отеле «Астор», чтобы обсудить последние приключения и их результаты, Ирен принялась допрашивать Квентина, иначе и не скажешь.

– Ты уверен, – снова и снова спрашивала она, – что Пинк не в курсе наших последних открытий?

– Совершенно. Она занята скандалом с продажей младенцев.

– Дело Гамильтонов, – подтвердила я. – Что-то в духе Диккенса, я видела во всех газетах.

Ирен удивилась, что я знакома с американскими скандалами, а потом снова обратилась к Квентину:

– В этой истории ты ей и помогал?

Он кивнул:

– Эта ужасная ситуация удержит ее от того, чтобы разносить слухи о Джеке-потрошителе по всей Европе. Должен признаться, что Майкрофт Холмс почувствовал крайнее облегчение, когда я телеграфировал, что Нелли Блай нашла сенсацию на родине.

– Майкрофт Холмс? – ахнула я. – Ты сообщил ему? А что его брат об этом думает?

– Ничего. – Квентин выглядел довольным. – Поскольку он не знает об этом. Ты считаешь Шерлока Холмса всемогущим, а он зашорен не меньше, чем обычный человек, а то и больше.

Почему-то я вспыхнула.

– А Нелли Блай? Какую конкретно помощь ты ей оказал?

– Мы изучали трущобы.

– Есть ли такое место, куда она не проникнет в поисках сенсаций?

– Видимо, нет, но гарантирую, что к Вандербильтам она не полезет. Об этом я позабочусь.

– А это значит, что тебе придется видеться с ней, – буркнула я.

Он пожал плечами:

– В карьере шпиона мне случалось проводить время с горными племенами, которые считали, что гонять человеческую голову по засушливой равнине – это веселый вид спорта. Мне случалось общаться с островитянами, которые употребляли в пищу человечину. Но никогда я не сталкивался с таким неумолимым существом, как Нелли Блай, которую все мы знаем под ее ласковым прозвищем Пинк.

– И что же конкретно ты делал для этой безжалостной Пинк?

– Я… покупал младенцев.

– Чтобы островитяне полакомились свежим мясом?

– В основном ирландских младенцев, поэтому, думаю, мы должны подписаться под сатирическим эссе Свифта, который утверждал, что можно решить проблему британских ирландцев, если экспортировать ирландских младенцев на мясо. Но нет, этих детей приобретали исключительно в личных целях бездетные пары.

– Что в этом такого, чтобы публиковать на первых полосах? Возможно, Консуэло Вандербильт повезло бы больше, если бы в детстве ее продали в какую-нибудь бедную семью, где детей не считают средством для продвижения родителей по социальной лестнице.

– Возможно, – заметила Ирен со своего стула, над которым не вился табачный дым, что было удивительно. – После того, что мы узнали о мадам Рестелл и деле Гамильтонов, кто скажет, где истинные родители, а где нет? Возможно, придется изучать специальные книги, чтобы найти свою настоящую семью.

Я сглотнула и промолчала, поскольку не продвинулась пока в расшифровке журнала мадам Рестелл.