Жорж Сименон - Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)

Оба подняли головы, услышав торопливые шаги по тротуару. Дверь распахнулась. Молодой мужчина, запыхавшись, озирался вокруг, ослепленный светом газового рожка.

– Где комиссар? – спросил он прерывающимся голосом.

– Я его секретарь, – ответил Мегрэ, не вставая со стула.

Он еще не знал, что с этой минуты начинается его первое в жизни расследование.

Мужчина был светловолосым, щуплым, с голубыми глазами и лихорадочным румянцем на щеках. Поверх фрака было надето серо-бежевое пальто, в одной руке он держал шляпу-котелок, а другой время от времени ощупывал свой распухший нос.

– На вас напали хулиганы?

– Нет. Я пытался помочь женщине, звавшей на помощь.

– На улице?

– В особняке на улице Шапталь. Мне кажется, вам нужно срочно туда отправиться. Он вытолкал меня за дверь.

– Кто?

– Слуга вроде дворецкого или консьержа.

– Может, расскажете все с самого начала? Что вы делали на улице Шапталь?

– Возвращался с работы. Меня зовут Жюстен Минар. Я работаю вторым флейтистом в оркестре «Концерты Ламурё», но по вечерам играю в ресторане «Клиши». Живу я на улице Энгьен, напротив редакции «Пти Паризьен». Каждую ночь я прохожу через улицу Баллю, затем иду по улице Шапталь.

Как добросовестный секретарь, Мегрэ записывал показания блондина.

– Где-то посередине улицы, которая почти всегда безлюдна, я заметил припаркованный автомобиль «Дион-Бутон» с работающим двигателем. За рулем сидел мужчина, одетый в серую кожаную куртку, а его лицо было почти полностью скрыто за темными очками. Когда я с ним поравнялся, на третьем этаже распахнулось окно.

– Вы запомнили номер дома?

– 17-бис. Это особняк с воротами. Все остальные окна были темными. Свет горел лишь во втором окне слева, в том, которое открылось. Я поднял голову и увидел женщину, которая попыталась выглянуть и крикнула: «На помощь!..»

– И что вы сделали?

– Погодите. Кто-то из находившихся в комнате, должно быть, дернул ее назад. В тот же момент раздался выстрел. Я обернулся к автомобилю, мимо которого только что прошел, и тот резко рванул с места.

– Вы уверены, что услышали не звук мотора, а именно выстрел?

– Да, уверен. Я подошел к двери и позвонил.

– Вы были один?

– Да.

– Вооружены?

– Нет.

– И что вы собирались делать?

– Но…

Вопрос настолько сбил с толку флейтиста, что он растерянно замолчал. Если бы не его светлые усы и несколько волосков на бороде, ему вполне можно было бы дать лет шестнадцать.

– Соседи что-нибудь слышали?

– Судя по всему, нет.

– Вам открыли дверь?

– Не сразу. Я позвонил трижды. Затем принялся стучать ногой в дверь. В конце концов я услышал шаги, кто-то снял цепочку, отодвинул засов. Вход был не освещен, но прямо напротив дома стоит газовый фонарь.

Один час сорок семь минут. Флейтист время от времени с тревогой поглядывал на часы.

– Высокий тип в черном костюме дворецкого спросил, что мне нужно.

– Он был полностью одет?

– Ну да.

– В брюках и при галстуке?

– Да.

– И при этом в доме не было света?

– Кроме комнаты на третьем этаже.

– Что вы ему сказали?

– Не помню. Я хотел пройти.

– Зачем?

– Чтобы посмотреть, что происходит. Он преградил мне путь. Я сказал ему о женщине, звавшей на помощь.

– Его это смутило?

– Он угрюмо смотрел на меня и молча пытался оттеснить к двери.

– Что потом?

– Буркнул, что мне почудилось, что я пьян, что-то еще в этом же роде, а затем из темноты раздался голос, словно говорили с лестничной площадки второго этажа.

– Что именно сказали?

– «Поторопитесь, Луи!»

– А дальше?

– Он принялся толкать меня еще сильнее, а поскольку я сопротивлялся, ударил меня по лицу. Я очутился на тротуаре перед закрытой дверью.

– На третьем этаже все еще горел свет?

– Нет.

– Машина не возвращалась?

– Нет. Может быть, нам уже пора туда пойти?

– Нам? Вы что же, намерены меня сопровождать?

Это было одновременно комично и трогательно: контраст между почти женственной хрупкостью флейтиста и его полным решимости видом.

– Разве не я только что получил по физиономии? Кстати, я подаю жалобу.

– Это ваше право.

– Но нам лучше заняться этим прямо сейчас. Вы не находите?

– Вы назвали мне номер дома?

– 17-бис.

Мегрэ нахмурился, поскольку этот адрес был ему смутно знаком. Он снял с полки один из толстых журналов, полистал его и прочел имя, которое заставило его нахмуриться еще больше.

В этот вечер он был в мундире. Более того, это был его первый мундир. Вышедшая несколько дней назад служебная записка предписывала всему вспомогательному составу полиции по случаю королевского визита быть в форме, потому что каждого из них в любой момент могли вызвать к официальным лицам.

Его серо-бежевое пальто, купленное в магазине готовой одежды, было как две капли воды похоже на пальто Жюстена Минара.

– Идемте! Лекёр, если меня будут спрашивать, скажите, что я скоро буду.

Мегрэ был немного взволнован. Имя, которое он только что прочел в журнале, вселяло в него тревогу.

Ему было двадцать шесть лет, и вот уже пять месяцев он был женат. С тех пор как четыре года назад он поступил на службу в полицию, ему приходилось исполнять самые скромные обязанности, дежуря в общественных местах, на вокзалах, в крупных магазинах, а должность секретаря в комиссариате квартала Сен-Жорж он получил меньше года назад.

Так вот, во всем квартале наибольшим авторитетом пользовалось как раз имя обитателей дома 17-бис по улице Шапталь.

Жандро-Бальтазар. Кофе «Бальтазар». Эти огромные коричневые буквы красовались во всех переходах метро. А по улицам разъезжали фургоны торгового дома «Бальтазар», запряженные четверкой лошадей с роскошной упряжью, и в некотором роде они были частью парижского облика.

Мегрэ тоже пил кофе «Бальтазар». Проходя по авеню Оперы, всякий раз, поравнявшись с оружейной лавкой, он вдыхал приятный запах жареного кофе, выставленного в витрине магазина «Бальтазар».

Ночь была ясной и холодной. На уходящей под уклон улице не было ни души, ни одного фиакра в пределах видимости. Мегрэ в ту пору был почти таким же худым, как и флейтист, так что они напоминали двух подростков, шагающих рядом.

– Надеюсь, вы не пили?

– Я вообще не пью. Мне врач запретил.

– Вы уверены, что видели, как открылось окно?

– Абсолютно уверен.

Впервые за все время Мегрэ действовал самостоятельно. До сих пор он лишь сопровождал своего шефа месье Ле Брета, самого светского комиссара в Париже, при нескольких полицейских облавах, четыре из которых были связаны с судебным констатированием адюльтера.

Улица Шапталь была такой же безлюдной, как и улица Ларошфуко. В особняке Жандро-Бальтазаров, самом красивом здании в квартале, свет нигде не горел.