Мишель Бюсси - Пока ты не спишь

– Слушаю…

Она осторожно протерла запотевшее стекло айфона краем свисавшего с бортика полотенца, очень надеясь, что подлючий сенсорный экран не погаснет.

– Майор Огресс? Меня зовут Василе Драгонман. Я школьный психолог. Вы меня не знаете, но у нас есть общий друг, Анжелика Фонтен. Она дала мне ваш номер.

Энджи… Вот негодяйка! Ну она ей покажет, этой трепливой любительнице кружевного белья от Aubade !

– У вас ко мне официальное дело, господин Драгонман? Я жду важного звонка по этой линии.

– Обещаю быть кратким.

Чудесный у него голос – спокойный, мягкий, внушающий доверие. Так мог бы говорить молодой священник, или гипнотизер, или восточный маг, практикующий телепатию, или… завзятый враль. А для придания особой прелести – легкий славянский акцент.

– Я слушаю… – со вздохом произнесла Марианна.

– Мой рассказ может показаться вам странным, майор. Я школьный психолог, зона моей ответственности – весь северный район у приливного устья Гавра. Уже несколько недель я занимаюсь одним не совсем обычным ребенком.

– В каком смысле не совсем обычным?

Свободной рукой Марианна похлопывала по поверхности воды, по коленям. Не так уж и плохо быть разбуженной вкрадчивым мужским голосом. Даже если его обладатель не намерен приглашать тебя на ужин.

– Мальчик утверждает, что его мать – не его мать.

Ладонь Марианны соскользнула в воду.

– Что, простите?

– Он говорит: моя мама – не моя! И папа, кстати, тоже не папа.

– Сколько ему лет?

– Три с половиной.

Марианна прикусила губу.

Не повезло – нарвалась на слишком усердного мозговеда! Видно, Энджи совсем увязла в его психологическом трепе, раз дала ему телефон…

– По тому, как этот ребенок говорит, я бы дал ему все пять лет, – поторопился уточнить Драгонман. – Он, конечно, не гений, но развит не по годам. Если верить тестам, которые…

– А мать с отцом – настоящие родители? – перебила его Марианна. – Вы узнавали у учителей? Уверены, что не было усыновления, помещения в приемную семью?

– Я все проверил – ребенок не приемный, органы юстиции и опеки им не занимались. Родители уверяют, что у их сына просто очень богатое воображение. Директриса вызвала их на завтра, хочет поговорить.

– Значит, все в порядке?

Она сразу пожалела, что слишком резко оборвала сладкоголосого собеседника. Резиновый дельфинчик щекотал ей бедро. Грегуар, племянник Марианны, уже полгода не оставался ночевать в этом доме. В следующем месяце ему исполнится одиннадцать, такого взрослого парня пиццей и фильмами на DVD не соблазнишь, так что неизвестно, когда она его снова увидит. Может, стоит сложить все это барахло в мешок и вынести на помойку, чтобы не расстраиваться?

– Нет, ничего не в порядке! – прервал ее размышления Драгонман. – Как это ни странно, я считаю, что мальчик говорит правду.

Ну конечно! На то он и психолог, чтобы так думать… Ребенок всегда прав!

– А что мать? – спросила Огресс.

– Она в бешенстве.

– Ее можно понять… Так чего же вы от меня ждете, Василе?

Марианна оттолкнула коленом настырного дельфина. Голос незнакомца бередил душу. Слава богу, этот человек не знает, что она разговаривает с ним голая, поставив босые ступни на бортик ванны!

Мужчина молчал, а она предавалась жарким фантазиям. Нет, не о том, чтобы разделить ванну со стройным сильным любовником – места маловато, да и комплексы мешают. Чего ей хотелось на самом деле, хотя она никому бы в этом не призналась даже под пыткой, так это оказаться в ванне со своим ребенком. Она могла бы часами бултыхаться в воде с пухленьким человечком, намыливать ему и себе голову шампунем, брызгаться, смеяться и плевать на указания всех педиатров мира.

– Чего я жду? – переспросил наконец Василе Драгонман. – Не знаю… Наверное, помощи.

– Хотите, чтобы я провела расследование? Открыла дело?

– Так далеко я в своих мечтах не заходил. Простите, майор, неудачная шутка. Я надеялся – Энджи мне сказала, – что вы сумеете кое-что разведать. Проверить утверждения мальчика. Я бы дал вам кассеты с записью бесед, свои заметки, рисунки малыша…

Безумный дельфин снова поднырнул под Марианну.

Разговор затянулся, и она подумала, что проще всего будет встретиться с этим психологом. Тем более что он протеже Энджи… Анжелика Фонтен знает, что подруге нужно. Марианна ясно дала ей понять, что в ближайшие месяцы будет охотиться на единственное в своем роде мифическое животное – ОТЦА. Возможно, Энджи решила свести ее со школьным психологом, сочтя его идеальным кандидатом в папаши. Профессионал по детям, цитирующий Френе, Пьяже и Монтессори [3], в то время как другие особи мужского пола читают L’Equipe, Entrevue или Detective . Марианна приказала себе забыть о довильских налетчиках и аптеке в квартале Сен-Франсуа. Если этой ночью или утром будут новости о Тимо Солере, ее сразу оповестят.

– Вы наверняка не хуже меня знаете, господин Драгонман: когда возникает подозрение, что ребенок находится в опасности, следует немедленно сообщить в службу правовой охраны несовершеннолетних и в Социальную помощь детству. Случай, который вы описали, кажется мне, скажем так, необычным. Вы собираетесь подать рапорт, опираясь на слова мальчика? У вас создалось впечатление, что с ним плохо обращаются? Родители показались вам опасными личностями? Есть у вас хоть один веский довод, который позволил бы нам изъять малыша из семьи?

– Нет. Родители выглядят до противности нормальными.

– Понимаю. В таком случае никакой срочности нет. Мы займемся этой историей, но события форсировать не будем. Не посадим мать с отцом в кутузку только за то, что у их сына буйная фантазия…

Марианна зябко поежилась. Соль с ароматом лаванды-эвкалипта-фиалки растворилась, вода в ванне была розовой. Желтый пластмассовый кораблик колыхался над ее животом и казался совсем крошечным на фоне выглядывающих из пены грудей-айсбергов. «Апокалиптическая картина конца мира… – мысленно усмехнулась она. – Теплоход плывет мимо райских островов, загрязняя акваторию и побережье».

Голос психолога вернул ее к реальности:

– Простите, майор, но я вынужден не согласиться! Я не просто так выпросил у Энджи ваш телефон и позволил себе этот вечерний звонок. Дело чрезвычайно срочное. Не терпящее отлагательств. Промедление может обойтись мальчику фатально дорого!

– Что значит – фатально? – Марианна повысила голос: – Вы только что сказали, что он в безопасности!

– Поймите меня правильно. Ему нет и четырех, завтра он забудет все, что знает сегодня. Или послезавтра. Или через месяц-два.

Марианна села:

– Объясните поточнее.

– Малыш цепляется за обрывки воспоминаний, пытаясь убедить меня, что его мать – не его мать. За несколько следующих дней – или недель – он повзрослеет, узнает что-то новое, запомнит названия животных, цветов и букв, и прежние воспоминания сотрутся. Он забудет ту, другую, мать и прежнюю жизнь, о которой рассказывает на каждой нашей встрече. Все это просто перестанет для него существовать!