Мишель Бюсси - Пока ты не спишь

Доктор сделал глоток медно-красной жидкости. Интересно, что он пьет перед операцией? Неужели виски? Или Red Bull ? В углу, в сумке от Hugo Boss , клюшки для гольфа, каждая деталь обстановки точно выверена, словно это театральная декорация или съемочная площадка, а не настоящая комната.

– Налетчику? Так точно, мадам. Я уже все рассказал вашим инспекторам. Беглец позвонил вчера, во второй половине дня. Назначил срочную встречу в порту, в гавани Осака – вдали от чужих глаз, понимаете? Он ждал в белой «тойоте ярис». Номер я запомнил, не волнуйтесь. Рана у него плохая – между подключичной артерией и верхней долей левого легкого. Пулю калибра девять миллиметров несколько месяцев назад вытащил какой-то коновал, ухаживали за ним непрофессионально. По его собственным словам, он недавно упал, рана открылась и начались адские боли. Я сделал, что смог.

– Прооперировали Тимо прямо в машине? – изумилась Марианна.

– Конечно нет! Я имел в виду, что сделал все, чтобы помочь вам.

– Нам?

Ж. Б. был потрясен антуражем и угадывающимся за окном бассейном. Или морем? Ведь это Сент-Адресс, шикарный пригород Гавра, и больница стоит на берегу Ла-Манша.

– Именно так. Помочь правосудию, сообщить о преступнике, которого не один месяц разыскивает полиция, долг каждого честного гражданина, ведь так?

– Безусловно, профессор! Как еще вы нам помогли?

– Ввел двойную дозу нальбуфина. Это обезболивающее, намного сильнее морфина. Лекарство мгновенно облегчило страдания и будет действовать еще как минимум двенадцать часов. Я немножко почистил рану и снова зашил. Шов получился – загляденье. Высокая мода, да и только!

Еще одна улыбка во славу хирургов-стоматологов… Профессор наклонился к камере, будто хотел сообщить нечто конфиденциальное:

– Но внутри я пошалил скальпелем, комиссар! Когда нальбуфин перестанет действовать, Тимо Солер взовьется под потолок. И снова позвонит мне, никуда не денется… а там подтянетесь вы с кавалерией.

Марианна шумно сглотнула, прежде чем ответить:

– Не беспокойтесь, подтянемся.

Ларошель поставил на стол пустой стакан:

– Договорились. А теперь, если позволите, я отправлюсь в операционную и помогу пациентке, которая в меня верит. Если все пройдет хорошо – тьфу-тьфу-тьфу! – через несколько минут все ее страхи будут позади.

Прощальная улыбка – и экран погас. Трое полицейских еще несколько секунд молча смотрели на белую стену.

– Да он просто святой, – умиленно произнес Дед.

– И что органы правопорядка делали бы без помощи таких вот сознательных граждан? – ухмыльнулся Ж. Б.

– Ладно, позубоскалили, и хватит! Доктор нам, может, и не слишком симпатичен, но будет отлично, если с его помощью мы возьмем Солера. – Марианна повернулась к Ж. Б. и скомандовала: – Давай, Спилберг, убирай отсюда всю эту технику. Дед, будь на связи с нашим доктором Хаусом. А я…

Она подвинула к себе рисунки, принесенные Драгонманом. Четыре вертикальные черты сделаны черным фломастером, пятая, диагональная, – синим.

Каракули.

– А меня оставьте на четверть часа с этим психологом, который жаждет объяснить, как функционирует память трехлетнего ребенка.

Маленькая стрелка на 12, большая – на 1

Класс опустел, и Малон остался один. Половина ребят уже построились в пары и, весело галдя, потянулись в столовую через маленькую железную калитку на задах школьного двора. Остальных ждали родители, в основном мамы; папы появлялись утром или вечером. Каждый ребенок хватался за мамочкину руку, обнимал за шею, прижимался к ноге.

Все – кроме Малона.

– Сиди здесь и будь умником. Жди, мы скоро придем, – сказала Клотильда, его учительница, и не обманула: Мама-да и Па-ди появились сразу после того, как ушли другие родители. Мама-да почти никогда не опаздывала, но обычно уводила его обедать одна, без Па-ди.

Малон подбежал и взял ее за руку.

Утром родители напомнили ему, что в полдень будут разговаривать с учительницей. Малон знал: это из-за историй, которые он рассказывает. Странно и здорово было войти в пустой класс и получить в свое распоряжение все игрушки.

– Господин и госпожа Мулен? Прошу вас, садитесь… – Клотильда Брюйер смущенно кивнула на маленькие, сантиметров тридцать в высоту, стульчики – других в младшей группе не было. Обычно собрания с родителями учеников проходили здесь, и проблем ни у кого из взрослых не возникало.

Обычно…

Димитри Мулен – рост метр восемьдесят, вес сто десять кило – пристроился на лилипутском стуле и сразу стал похож на циркового слона, взгромоздившегося на тумбу. Колени почти уткнулись в подбородок.

Клотильда повернулась к Малону:

– Оставишь нас, великан? Пойди поиграй во дворе и не скучай, мы тебя позовем.

Малон не удивился и не расстроился. Он заранее посадил Гути в углу рядом с куклами, на синюю кроватку. Никто не обратит внимания на плюшевую игрушку, а Гути потом все-все ему расскажет. Мальчик вышел из класса и с вожделением посмотрел на горку и туннель: там всегда играли дети из старшей группы, а до малышни очередь доходила редко. Он не знал, на что решиться.

Небо совсем потемнело и грозилось дождем. Туалет находился далеко от игровой площадки, очень далеко, практически на другом конце двора. Если начнется ливень, он не успеет добежать и наверняка попадет под стеклянные капли.

Из-за закрытой двери раздался крик Па-ди. «Бедненький мой Гути…» – подумал Малон. Он знал, что его любимец побаивается Па-ди, когда тот ругается.

Димитри Мулен нервно переступал ногами по линолеуму с нарисованным городом, давя дома, сады и дороги с машинками.

– Буду говорить прямо, госпожа Брюйер. У меня есть дела поважнее визитов в детский сад! Я наконец снова нашел работу, и мне пришлось упрашивать патрона, чтобы разрешил выйти сегодня после обеда. Вам на это наплевать, вы свою зарплату будете получать каждый месяц, до самой пенсии. У меня совсем другая жизнь…

Ну, пошло-поехало! Очередная обвинительная речь в адрес государственных служащих. Клотильда пропустила инвективы недовольного папаши мимо ушей. Педагогический стаж у нее небольшой, всего шесть лет, и два года на посту директора, но кое-какой опыт она накопила. Клотильда выбрала работу с самыми маленькими детьми, потому что по характеру была мягкой и терпеливой, и это помогало ей справляться с разбушевавшимися отцами.

– Давайте вернемся к теме нашего разговора.

– Согласен. И ближе к делу. Вот, я принес все бумаги, убедитесь сами! – Он достал из висевшего на плече рюкзака несколько картонных папок. – Свидетельство о рождении! Семейная книжка с печатями мэрии и родильного дома. Альбомы с фотографиями малыша с первого дня его жизни. Глядите, глядите! Разве это не наш мальчик?