Эдмон Ростан - Принцесса Греза

Вы просите, мессир, но за кого?

За Жофруа! За вашего поэта,
Которого минуты сочтены;
Сказали вы, любовь близка вам эта,
Так поспешить теперь к нему должны,
Он умирает, Боже мой! Поймите!..

Вот как, мессир! Но кто же вы, скажите?

Я – друг его, я, как и он, поэт…
Спешите же, молю вас! Едем!

Нет!

Я ей сказала, что хотите вы
С ней увидаться. Как решит она,
Еще не знаю я, мессир. Надейтесь!

Часы не медлят…

Как все это странно!

Но парус?

Белый, белый, как и прежде!
Вот в трауре глубоком византийцы
Свою галеру снаряжают в путь,
Гребцы готовы веслами взмахнуть…
О!.. Гневу кесаря не будет меры,
Когда корабль прибудет в Византию
Без Рыцаря Зеленых Лат; нет, впрочем, —
С его холодным трупом… И услышит
О всем, что здесь случилось, император
Рассказ своих суровых янычар.

О, как внезапно, странно потемнели
Глаза, такие кроткие доселе…

И почему суровый тот отказ?

Ах!

Почему?

Она!

Молю я вас:
Скажите ей… Просите горяч е е…

Ну, подождите в этой галерее.

Поди сюда поближе, Соризмонда.
Что думаешь теперь ты обо мне?

Ах!

Почему внезапный мой отказ,
И этот гнев, и взрыв негодованья?
Невольное влияние грозы,
Не правда ли? Но я зажгла свечу
Перед иконой и прочла молитву.
Скажи, отказ мой не имел причины
И не был он похож на вспышку гнева
Из-за… из-за разрушенной мечты?
Не правда ли? Ведь не был, Соризмонда?
И мой отказ причины не имел?

Вы знаете, что да.

Молчи, молчи!

Ну, успокойтесь; вот причина та,
Которую осмелюсь угадать я:
Почувствовали вы понятный ужас
При мысли, что увидите того,
Кто вам являлся сказочным виденьем,
Увидите героя ваших грез
Измученным, дрожащим в лихорадке,
С устами, потемневшими от жара…
Хотели вы сберечь в своей душе
О вашем чувстве, полном красоты,
Такой же красоты воспоминанье…

Благодарю! Ты поняла меня.
Вот почему я и сказала: нет.
Так можешь ты призвать сюда мессира.

Но, если вы решили отказать,
Зачем же звать его?

Я откажу…
Но стыдно мне за это малодушье.
Должна ему я все же дать возможность
Хоть высказать, что он хотел.

О да!

Кто знает? Может быть, ему удастся
Преодолеть сомнения мои.

Благодарю, благодарю, принцесса,
Что выслушать решились вы меня.
Молить, молить вас – мой священный долг,
Пока еще на мачте белый парус,
Пока еще несчастный принц мой дышит.

Он, может быть, совсем не так уж плох?

Не говорите так! Не говорите!
Я должен умолять – и умолить!..

Я слушать вас готова, сир Бертран.

Сейчас я был совсем ошеломлен:
Исчезло вдруг прекрасное виденье;
Вы бросили так жестко это «нет»,
Вы – за минуту ласки воплощенье,
Что я готов был счесть все это сном,
Когда бы не оставшийся повсюду
Томительный и нежно-сладкий запах,
Подобный ароматам Клеопатры.

Не эти ли восточные духи,
Смесь амбры с каплей тонкого сандала,
Что я ношу в подвесках золотых
Моих браслетов?

Эти, да? Скажите.

Да, ваш неуловимый аромат!..

Нет… Умолять приличней на коленях.

О если б мог я только описать
Вам образ принца, чистый, идеальный!
Его любви поэму вам открыть!..
Достоин ли о нем я говорить?

Нет, говорите, я хочу вас слышать.
Итак, вы очень любите его?

Люблю и преклоняюсь перед ним.
Когда в Эг-Морт он прибыл грустный, бледный,
Задумчивый, и я узнал, что бедный
Своим врачом уж был приговорен,
Что он стремится к смерти неизбежной
На ненадежном этом корабле,
Что он влюблен в ваш образ дивный, нежный,
Что перед тем, как кончить на земле
Печальное свое существованье,
Он хочет видеть в свой предсмертный час,
Прекрасная принцесса Греза, вас, —
О, понял я душой его желанье,
Пошел к нему…

И он вас полюбил?

Я с ним мечты и грезы разделил,
Я стал его учеником и братом.
О, в этом мире, пошлостью богатом,
Нашлось немало осуждавших нас;
Но я пошел за ним без размышлений!..

О рыцарь, сколько благородства в вас!