Жан Ануй - Коломба

Наш Дорогой Поэт.О, простите! Я забылся. Зачеркните и записывайте: «Для того чтобы расцвела подлинная любовь, надо сначала вырвать из своего сердца плевелы желания и страсти!»

Ласюрет (сосет кончик карандаша). Слишком быстро.

Мадам Александра.Но, Наш Дорогой Поэт, великий поэт! Что вы такое плетете? Любовь она и есть страсть и только страсть! Как вы могли даже сказать такое? Ведь в возрасте этой малютки я четыре раза пыталась покончить с собой из-за любви!

Наш Дорогой Поэт (восхищенный этими подробностями). Наша Дорогая Мадам! Несравненная! Неопалимая купина!

Мадам Александра.Неужели вы, Наш Дорогой Поэт, с вашим талантом, с вашей чувствительной, как Эолова арфа, душой, – вы посмеете мне сказать, что никогда не страдали от любви?

Наш Дорогой Поэт.Страдал, как собака, Наша Дорогая Мадам! Именно как собака.

Мадам Александра.И я тоже. Оба мы чудовищно страдали. Я сходила с ума! Вот это, вот именно это и надо сказать!.. Подумайте только, Сальватор-Дюпон вошел ради меня как-то вечером в цирке в клетку со львами, как был, во фраке и цилиндре!

Наш Дорогой Поэт (вдруг деловым тоном). Какой Сальватор-Дюпон? Коньячный?

Мадам Александра (тоже деловым тоном). Да нет! Коньячный Сальватор-Дюпон был известный импотент. Входил его двоюродный брат, нефтяной.

Наш Дорогой Поэт.Ах тот, который женился на Маргарите Петика, дочке Восточных железных дорог?

Мадам Александра.Нет! На Маргарите Петика женился Леон. А я говорю о Жюле. Такой высокий, брюнет…

Наш Дорогой Поэт.Помню-помню. Красивый мужчина!

Мадам Александра.Очень красивый, да-да, только полноват.

Наш Дорогой Поэт.Это ему шло.

Мадам Александра (совершенно естественно переходит на лирический тон). Как же этот человек меня обожал! Ради меня не отступил перед хищниками. (Коломбе.) Вы, детка, сами женщина и можете себе это представить. Вот вы сказали человеку «нет». Вы любите другого, вы же сами знаете, что это такое, нельзя поспеть всюду. И вдруг у вас над ухом раздается рычание, заглушающее рыканье львов. Это рычит любящий вас мужчина, он бледен как смерть. Он встает. Перепрыгивает барьер ложи. Весь цирк испускает громкий вопль. Он бросает свой кошелек окаменевшему укротителю; он среди хищников. И вдруг вас осеняет. И вы изо всех сил кричите, как безумная: «Я люблю тебя».

Наш Дорогой Поэт.Божественная! Божественный друг мой! Я так и слышу этот крик под куполом цирка. (Сурово, Ласюрету.) Записывайте же! Записывайте все подряд.

Мадам Александра.«Я люблю тебя! Вернись! Я буду твоей!» Слишком поздно…

Коломба (задыхаясь от волнения). Его съели?

Мадам Александра.Нет. Он выбрался живым. Но когда он вышел из клетки, я его уже разлюбила. Ему надо было взять меня немедленно, тут же в клетке, среди львов, но это было практически неосуществимо.

Наш Дорогой Поэт (вне себя). Как все это прекрасно! Как все это по-женски! Не пропустите ни слова, Ласюрет, слышите вы! Записывайте все. Мы переживаем историческую минуту. И должны навсегда удержать ее в памяти. Дальше, дальше, Наша Дорогая Мадам!..

Мадам Александра.Мы молча возвращаемся домой – он, мой муж и я.

Наш Дорогой Поэт.А кто тогда был вашим мужем?

Мадам Александра.Один голландец. Мужчина геркулесовой силы. Он дрожал, как дитя. Он понимал, что после того, что сделал Сальватор, ему тоже нужно сделать нечто из ряда вон выходящее. Тогда он засучивает рукава, выпрягает лошадь и везет меня до дома в карете. Этим вечером я принадлежала ему… На следующий день Сальватор уехал.

Наш Дорогой Поэт (Ласюрету). Записывайте, записывайте же!

Мадам Александра.Уехал в Монте-Карло. Там он за одну ночь просадил половину своего состояния.

Коломба.И в конце концов все-таки покончил с собой?

Мадам Александра.Нет. Женился на одной из Ротшильдов.

Наш Дорогой Поэт.На Аиссе?

Мадам Александра.Нет. На Рашели. На той, что похудее.

Коломба.А ваш муж?

Мадам Александра.Что вы хотите, детка? Не мог же он каждый вечер превращаться в извозчичью лошадь, чтобы придать себе интерес в моих глазах. В конце концов он мне надоел. Я его бросила.

Коломба.Как прекрасно все, что вы рассказываете, Наша Дорогая Мадам! Будто роман читаешь. Но как же сделать, чтобы тебя так любили?

Мадам Александра.Быть женщиной, только и всего. Стать вдруг для этих ничтожных существ вспышкой огня, безумием, желанием – всем, что им самим недоступно. Сальватор и мой голландец, несмотря на светский лоск, были в душе грубыми скотами, а я была само Искусство, я была сама Красота. Они понимали, что заслужить меня можно лишь поднявшись над собой. Ну и старались что-то изобрести, чтобы превзойти самих себя. Как-то вечером, когда у меня не было аппетита, – я нарочно клала в тарелку свои перчатки – в ту пору я жила только шампанским и искусством: хотела похудеть, – так вот Сальватор, огорченный, что я ничего не ем, велел у «Максима» подать ему сырую крысу и сожрал ее на моих глазах целиком.

Наш Дорогой Поэт.Боже, какое восхитительное безумие! Боже, как это величественно!

Коломба.И тогда вы согласились поесть, чтобы вознаградить его?

Мадам Александра.Да подите вы! Мне стало ужасно противно! Меня чуть не стошнило. Я дала ему пощечину при всей публике и вышла из ресторана. Но самое забавное, что они поставили ему крысу в счет и взяли за нее пятьдесят франков!

Наш Дорогой Поэт.Если не ошибаюсь, это было в то самое время, когда Бонд Депэнглет поджег ради вас свой особняк?

Мадам Александра.Настоящий сумасшедший! Я протомила его целый год. Как-то мы с друзьями ужинали у него. Разговор зашел о Нероне. Я сказала, что восхищаюсь этим удивительным человеком, который, как никто, понимал красоту жизни. Я сказала, что будь я римлянкой я безусловно полюбила бы его. Депэнглет побледнел, поднялся, взял канделябр и молча поджег двойные шторы… Слуги хватают графины, бросаются тушить огонь. Он вытаскивает из кармана пистолет и грозит уложить каждого, кто тронется с места… А мы все бледные, стоим и глядим, как горят шторы… Когда пламя достигло потолка, я молча подошла к нему и поцеловала в губы… Слуги воспользовались этим и залили огонь. Только так и удалось отстоять здание.

Наш Дорогой Поэт (восклицает). Женщина! Вечная женщина!.. Превосходный, удивительный друг, ради которого мужчины готовы совершить любое!.. В нашем скудном вялом мире есть, к счастью, такой огонь, как вы, дабы поддерживать пламя бескорыстной красоты!.. (Спохватывается.) Кстати, я вот о чем хотел вам сказать: я как раз иду от Леви-Блоха. Вы же знаете, он меня очень любит, я крестил его дочь. Есть у вас панамские акции?