Бернард Шоу - Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов (сборник)

Морелл. Ничего дурного, Кандида; я надеюсь и верю – ничего дурного.

Кандида (с сомнением). Это будет зависеть…

Морелл (совершенно сбитый с толку). Зависеть! От чего?

Кандида (глядя на него). Это будет зависеть от того, как у него сложится все.

Морелл недоуменно смотрит на нее.

Разве ты не понимаешь? Это будет зависеть от того, как он узнает, что такое любовь. Я имею в виду женщину, которая откроет ему это.

Морелл (в полном замешательстве). Да… нет… я не понимаю, что ты хочешь сказать.

Кандида (поясняя). Если он узнает это от хорошей женщины, тогда все будет хорошо: он простит меня.

Морелл. Простит?

Кандида. Но представь себе, если он узнает это от дурной женщины, как это случается со многими, в особенности с поэтическими натурами, которые воображают, что все женщины ангелы! Что, если он откроет цену любви только после того, как уже растратит ее зря и осквернит себя в своем неведении? Простит ли он меня тогда, как ты думаешь?

Морелл. Простит тебя – за что?

Кандида (разочарованная его непониманием, но все с той же неизменной нежностью). Ты не понимаешь?

Он качает головой.

(Снова обращается к нему с сердечной доверчивостью.) Я хочу сказать: простит ли он мне, что я не открыла ему этого сама? Что я толкнула его к дурным женщинам во имя моей добродетели – моей чистоты, как ты называешь это? Ах, Джеймс, как плохо ты знаешь меня, если способен говорить, что ты полагаешься на мою чистоту и добродетель. С какой радостью я отдала бы и то и другое бедному Юджину – так же как я отдала бы свою шаль несчастному, продрогшему нищему, – если бы не было чего-то другого, что удерживает меня. Полагайся на то, что я люблю тебя, Джеймс, потому что если это исчезнет, то что мне твои проповеди? Пустые фразы, которыми ты изо дня в день обманываешь себя и других. (Приподнимается, собираясь встать.)

Морелл. Его слова!

Кандида (останавливаясь). Чьи слова?

Морелл. Юджина.

Кандида (восхищенно). Он всегда прав! Он понимает тебя, понимает меня, он понимает Просси, а ты, Джеймс, ты ничего не понимаешь. (Смеется и целует его в утешение.)

Морелл отшатывается, словно его ударили, и вскакивает.

Морелл. Как ты можешь? О Кандида! (В голосе его страдание.) Лучше бы ты проткнула мое сердце раскаленным железом, чем подарить мне такой поцелуй.

Кандида (подымается, испуганно). Дорогой мой, что случилось?

Морелл (вне себя, отмахиваясь от нее). Не трогай меня.

Кандида (в изумлении). Джеймс!

Их прерывает появление Марчбэнкса и Берджесса. Берджесс останавливается у двери, выпучив глаза, в то время как Юджин бросается вперед и становится между ними.

Марчбэнкс. Что случилось?

Морелл (смертельно бледный, сдерживая себя неимоверным усилием). Ничего, кроме того, что или вы были правы сегодня утром, или Кандида сошла с ума.

Берджесс (громогласно протестуя). Как? Что? Канди тоже сошла с ума? Ну, ну! (Он проходит через всю комнату к камину, громко изъявляя свое возмущение, и, остановившись, выколачивает над решеткой пепел из трубки.)

Морелл садится с безнадежным видом, опустив голову на руки и крепко стиснув пальцы, чтобы сдержать дрожь.

Кандида (Мореллу, смеясь, с облегчением). Ах, ты, значит, шокирован – и это все? Какие же вы, однако, рабы условностей, вы, люди с независимыми взглядами!

Берджесс. Слушай, Канди, веди себя прилично. Что подумает о тебе мистер Марчбэнкс?!

Кандида. Вот что получается из нравоучений Джеймса, который говорит мне, что надо жить своим умом и никогда не кривить душой из страха – что подумают о тебе другие. Все идет как по маслу, пока я думаю то же, что думает он. Но стоило мне подумать что-то другое, и вот – посмотрите на него! Нет, вы только посмотрите! (Смеясь, показывает на Морелла. По-видимому, ее это очень забавляет.)

Юджин взглядывает на Морелла и тотчас же прижимает руку к сердцу, как бы почувствовав сильную боль. Он садится на кушетку с таким видом, словно оказался свидетелем трагедии.

Берджесс (у камина). А верно, Джеймс! У вас сегодня далеко не такой внушительный вид, как всегда.

Морелл (со смехом, похожим на рыдание). Полагаю, что нет. Прошу всех извинить меня. Я не подозревал, что стал центром внимания. (Овладевает собой.) Ну хорошо, хорошо, хорошо! (Он идет к своему столу и с решительным и бодрым видом берется за работу.)

Кандида (подходит к кушетке и садится рядом с Марчбэнксом; все в том же шутливом настроении). Ну, Юджин, почему вы такой грустный? Может быть, это мой лук заставил вас всплакнуть?

Марчбэнкс (тихо, ей). Нет, ваша жестокость. Я ненавижу жестокость. Ужасно видеть, как человек заставляет страдать другого.

Кандида (поглаживает его по плечу с ироническим видом). Бедный мальчик! С ним поступили жестоко! Его заставили резать противные красные луковицы!

Марчбэнкс (нетерпеливо). Перестаньте, перестаньте, я говорю не о себе. Вы заставили его ужасно страдать. Я чувствую его боль в своем сердце. Я знаю, что это не ваша вина, – это должно было случиться. Но не шутите этим. Во мне все переворачивается, когда я вижу, что вы мучаете его и смеетесь над ним.

Кандида (в недоумении). Я мучаю Джеймса? Какой вздор, Юджин, как вы любите преувеличивать! Глупенький! (Встревоженная, идет к столу.) Довольно тебе работать, милый, поговори с нами.

Морелл (ласково, но с горечью). Нет, нет. Я не умею разговаривать, я могу только проповедовать.

Кандида (поглаживая его по плечу). Ну иди, прочти нам проповедь.

Берджесс (решительно протестуя). Ах нет, Канди, вот еще недоставало!

Входит Лекси Милл с встревоженным и озабоченным видом.

Лекси (спеша поздороваться с Кандидой). Как поживаете, миссис Морелл? Так приятно видеть вас снова дома.

Кандида. Благодарю вас, Лекси. Вы знакомы с Юджином, не правда ли?

Лекси. О да. Как поживаете, Марчбэнкс?

Марчбэнкс. Отлично, благодарю вас.

Лекси (Мореллу). Я только что из гильдии Святого Матфея. Они в большом смятении от вашей телеграммы.

Кандида. А что за телеграмма, Джеймс?

Лекси (Кандиде). Мистер Морелл должен был выступать у них сегодня вечером. Они сняли большой зал на Мэр-стрит и ухлопали массу денег на плакаты. И вдруг получили его телеграмму, что он сегодня не может приехать. Для них это было как гром среди ясного неба.