Пол Фассел - Класс: путеводитель по статусной системе Америки

Изобилие сомнительных колледжей у основания образовательной пирамиды делает немногие селективные у вершины еще более ценными проводниками статуса, поскольку доля их гораздо меньше, программы – относительно либеральны, а стандарты – надежны. Они, бесспорно, выделяются, оставаясь старомодными и бескомпромиссными, и обеспечивают вполне удобную почву для завистнических сопоставлений – как, например, в замечании, которое можно услышать в Новой Англии или среднеатлантических штатах: «Он окончил колледж, но не Лиги Плюща». Однако самые высшие слои, не нуждаясь в подобной отличительной метке, пребывают в большей степени hors de université (вне университетов). Относительно их ожиданий от своих детей мы можем сказать примерно то же, что Дуглас Сатерленд говорит об отпрысках английского джентльмена: «должны во всем показывать сообразие заведенному порядку, а блестящие академические достижения ни в коем случае нельзя считать допустимым отклонением от нормы». Такое отношение полностью соответствует мировоззрению любителя, которое культивируют в себе эти классы, не нуждающиеся в зарабатывании денег. Для них позором будет стать в чем-то профессионалом, и потому, пишет Сатерленд, «джентльмен никогда не заглянет под капот своего автомобиля, ибо вполне осознанно и горделиво не знает ничегошеньки о двигателях». И потому, в силу множества причин, высшие слои (включая и те, что вне поля зрения) чаще всего отправляют своих детей в сомнительного качества учебные заведения – отчасти по причине простого невежества; отчасти в целях самозащиты, зная, что в хорошие заведения их детишки не пройдут; а отчасти в силу эксцентричности и упрямства. И снова Корнелиус Вандербильт Уитни послужит хорошим примером. Его дочь и ее друзья обучаются вовсе не в одном из колледжей «Семи сестер» вроде колледжа Вассар или Уеллсли, или хотя бы Северо-Западном христианском, или Уитон-колледже, а в колледже Бока-Ратон, штат Флорида. Ему в голову не приходит, что в этом есть что-то странное; он уточняет, как они с супругой насладились однажды поездкой в расположенный по соседству «Университет аэронавтики Эмбри-Риддла, в котором» он «в прошлом декабре получил докторскую степень». За обедом, пишет он, «нас представили всем как доктора Уитни и доктора Уитни, так как моя жена Мэри тоже получила степень доктора в области гуманитарной письменности в Американском университете в Лезене, Швейцария».

Напротив, выдающиеся американцы из высше-среднего и среднего классов – такие как Ф. Скотт Фицджеральд и Джон О’Хара – для обозначения и поддержания своего статуса берут в подспорье старомодные хорошие университеты вроде Йеля и Принстона. Хотя ни тому ни другому не удалось окончить топовый университет, о которых они мечтали, а О’Хара даже и не поступил в свой университет мечты. Всю свою жизнь лелея образ студента Йеля, он любил полистать выпускной альбом 1924 года – того выпуска, к каковому принадлежал бы и он, учись он там. Тем не менее оба вознесли эти университеты к сакральным вершинам; одна лишь причастность к этим вожделенным сообществам озаряла их отсветом святости. И каждый из них с самым благоговейным почтением украсил бы заднее стекло автомобиля соответствующей наклейкой. Оба они, как и столь многие в среднем классе, были командными игроками и с трудом могли осознать свою идентичность без привязки к какому-то институту.

Социальная тональность лучших колледжей точно подмечена в работе Филипа Рота «Прощай, Колумбус» 95 95 Roth Ph . Goodbye, Columbus. London: Deutsch, 1959. : в отличие от улиц простецкого Ньюарка, улицы городка Шортхиллз, населенного обитателями высше-среднего класса, названы именами престижных колледжей – Амхерст, Боудин, Корнелл, Дартмут, Гарвард и т.д. «The Social Register» («Социальный справочник») полагает, что обязан упоминать эти имена так часто, что даже приводит таблицу с аббревиатурами для упрощения работы. Тут, конечно, Лига Плюща, а помимо нее добавлены колледж Хобарта, Лехайский университет, Городской колледж Нью-Йорка, Ренсселерский политехнический институт и Ратгерский университет. Вообще-то колледжи Лиги Плюща слегка подрастеряли популярность – но только не среди представителей высше-среднего класса. Если бы сегодня искали имя кораблю, курсирующему между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско, едва ли управляющая компания, желая произвести хорошее впечатление, назвала бы его «Гарвард» и «Йель», как полвека назад. Но Лига Плюща сохраняет свою неотразимую привлекательность для высше-среднего класса, и пусть вы не попадете в одно из этих престижных учебных заведений, важно, чтобы вы «уехали» в колледж – желательно на какое-то расстояние (если, конечно, вы не живете непосредственно в Кембридже, Нью-Хейвене, Принстоне, Провиденсе, Гановере и т.п.) Впрочем, те, кто откладывает амбициозные планы поступления в университеты Лиги Плюща до момента приема документов, автоматически попадают в классовый арьергард – как пишет Чарльз Райт Миллс: «Гарвард, Йель или Принстон – этого еще недостаточно. Главное – окончить действительно аристократическую подготовительную школу…», и если отпрыску не повезло попасть в Хотчкис, Гротон, Хилл, школу Св. Марка, Андовер, Эксетер или Милтон, то вся затея с обучением в одном из университетов Лиги Плюща может оказаться социально бесполезной. Составители «Официального справочника по стилю преппи» знают, как важно учиться в хорошей подготовительной школе, особенно такой, про которую известно, что ее выпускники впоследствии успешно «засасываются» в университеты Лиги Плюща. Выбрать правильную школу совершенно необходимо, «если ты хочешь попасть в самый лучший университет и потом всю оставшуюся жизнь помахивать носовым платочком и не раскаиваться в былых решениях, заслышав припев каких-нибудь песенок». Гор Видал дополняет идею: «Недостаточно преуспеть самому – надо, чтобы соперники провалились». Поэтому недостаточно существования Уилльямс-колледжа – чтобы его оценить, в противовес ему нужен Университет Южной Миссисипи, и каждый из них играет свою роль в великой классовой системе американского высшего образования.

Вообще-то это смешно, до какой степени американцы зависят от системы высшего образования в своей классовой завистнической гонке (invidious competitiveness). Забавно: чтобы сохранить престиж высших слоев системы, уберечь их от обесценивания и чрезмерно пристальных взглядов, приходится пускаться на эскапады вроде той, что предпринял профессор Беннет. Эти эпизоды могут казаться смешными, однако в системе есть и другие черты, никак не совместимые с юмором. Психологический ущерб от такой беспрерывной борьбы за статус невероятно велик – просто как следствие той мощной силы, с какой эти институты наделяют своих выпускников престижем. Наверное, по всему миру университеты и колледжи уверенно лидируют по числу рухнувших и разбитых – под тяжестью классовых гирь – надежд и сердец. И это касается не только студентов и аспирантов, ребят, которые целились в Колумбийский университет, а смогли поступить только в Уэслианский университет Огайо. Это касается и профессоров. Среди моих знакомых не было таких, кто покончил бы самоубийством или убил кого-то из-за того, что статус его упал и ему пришлось согласиться на позицию не в «самом селективном» учебном заведении, а в «довольно селективном» и просто «вполне селективном». Однако я знал немало преподавателей, раздавленных стыдом и убежденностью в несправедливости, которые всю свою жизнь потратили на социальную зависть и изливали желчь вместо того, чтобы блистать умом на академическом поприще. Любому, кому это еще не очевидно, следует приглядеться повнимательнее. Никакой другой институт в нашей стране не наделяет аристократическим титулом, ибо они запрещены Конституцией, а вот колледжи – умудряются это делать. Или что-то очень похожее.