Майкл Шермер - Скептик: Рациональный взгляд на мир

Неблагородные дикари были жестоки не только к среде, но и друг к другу. Насилие, агрессия и война – часть поведенческого репертуара высших приматов и человека. Стремление групп юных агрессивных самцов (человека или шимпанзе) прочесывать окрестности с целью поиска и уничтожения, чтобы получить ресурсы и самок, явно заложена видом, генами, семьей.

Изучая первобытные и цивилизованные общества, Лоуренс Кили, антрополог из Иллинойского университета, показывает в книге «Война прежде цивилизации» (War Before Civilization), что доисторические войны, если рассматривать их с учетом плотности населения и военных технологий, случались не менее часто (критерий – количество военных лет относительно мирных), были не менее опустошительными (критерий – доля погибших в конфликтах от общей численности популяции) и не менее жестокими (критерий – число убитых и раненых мирных жителей, женщин и детей), чем современные войны. В одном из доколумбовых массовых захоронений в Южной Дакоте, например, обнаружены останки пяти сотен оскальпированных и изувеченных мужчин, женщин и детей.

В «Постоянных битвах» (Constant Battles), недавнем и крайне познавательном исследовании этого вопроса, гарвардский археолог Стивен Леблан, написал: «Антропологи искали мирные общества так же, как Диоген искал честного человека». Вот что, например, нашли в палеолитическом поселении возрастом 10 000 лет на берегу Нила: «Кладбище хранит останки 59 человек, из которых не менее 24 умерли явно насильственной смертью, на что указывают каменные наконечники стрел среди костей. В некоторых торчало несколько наконечников. Там было шесть братских могил, и почти во всех случаях присутствовали наконечники стрел, т. е. люди из каждой братской могилы были убиты одновременно, а затем вместе похоронены».

Изучая наше не такое уж благородное прошлое, Леблан обнаружил, что даже людоедство, которое долгое время считалось примитивной страшилкой, подлежащей разоблачению (благородные дикари не стали бы есть друг друга!), имеет веские физические свидетельства, в том числе сломанные и сожженные кости; следы надрезов на костях; кости, расколотые вдоль, чтобы добраться до костного мозга; и – в кухонных горшках – кости, раздробленные, чтобы поместились. Свидетельства доисторического каннибализма были обнаружены в Мексике, на Фиджи, в Испании и других частях Европы. Последним (и жутким) доказательством стало обнаружение человеческого белка миоглобина в окаменелых экскрементах доисторического индейца анасази.

Дикарь – да. Благородный – нет.

Римский политик Цицерон заметил: «Хотя врачи часто знают, что пациент умрет от болезни, они никогда ему об этом не говорят. Предупреждать о беде имеет смысл, только если вместе с предупреждением есть и способ спастись». И, как мы увидим в следующей главе, от нашей болезни спасение есть.

Джаред Даймонд, биолог-эволюционист из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, как-то отнес людей к категории «третьих шимпанзе» (вторые – шимпанзе бонобо). Генетически мы очень схожи, и, когда дело доходит до высокого уровня агрессии в отношениях между членами разных групп, как показано в предыдущей главе «Неблагородный дикарь», мы вполне смахиваем на шимпанзе. И все же, несмотря на жестокую историю за плечами людей, есть надежда, что пессимисты, предрекающие нам неизбежный упадок, неправы – последние данные показывают, что мы, возможно, как и бонобо, эволюционируем в более мирном направлении.

В книге 1859 г. «Происхождение видов» Чарльз Дарвин сравнил искусственный отбор, осуществляемый селекционерами, с естественным отбором в природе. Задумайтесь над этим сравнением. В искусственном отборе диких животных по покорности замечена удивительная закономерность: понижение агрессии сопровождается появлением ряда других черт, в частности уменьшением черепа, челюстей и зубов. В генетике это называется плейотропией. Отбор по одному признаку (неагрессивность) приводит к ненамеренному отбору по другим (уменьшенные череп, челюсти и зубы).

Самое известное исследование отбора по пассивности начал в 1959 г. русский генетик Дмитрий Беляев в Институте цитологии и генетики АН СССР (оно продолжается до сих пор под руководством Людмилы Трут). Чернобурых лисиц отбирали по дружелюбию к людям (определяемое последовательностью критериев: животное позволяет приблизиться к себе, ест с рук, позволяет себя гладить, само ищет контакта с человеком). Всего за 35 поколений (в масштабах эволюции это совсем немного) исследователи смогли вывести мирных лис, которые виляли хвостами и лизали людям руки. Заодно у них получились лисы с черепами, челюстями и зубами не такими большими, как у их диких предков (подобные изменения можно увидеть, сравнивая домашних собак с их предками – волками).

Что происходит? Русские ученые считают, что в процессе отбора по послушности происходил непреднамеренный отбор по педоморфизму – сохранению детских черт во взрослом состоянии, таких как закрученные хвосты и висячие уши (в дикой природе они встречаются у лисят, но не у взрослых лис), возникновение страха в ответ на незнакомые раздражители с задержкой и пониженный уровень агрессии. Процесс отбора привел к значительному снижению уровня гормонов стресса, таких как кортикостероиды, которые выделяются надпочечниками при реакции «бей или беги», а также к значительному повышению уровня серотонина, который, как считается, играет ведущую роль в подавлении агрессии. Что интересно, отбор лишь по приручаемости позволил русским ученым сделать то, что не удавалось ни одному селекционеру до того, – удлинить период размножения.

О чем говорит нам это сравнение? Если люди и похожи на шимпанзе, когда дело касается межгрупповой агрессии, то при сравнении уровни агрессии между членами одной группы оказывается, что мы намного более близки к мирным, сексуально активным бонобо. Ричард Рэнгем, антрополог из Гарварда, предлагает правдоподобную теорию: в результате смещения естественного отбора в сторону большего внутригруппового дружелюбия и сексуальности люди и бонобо пошли по иному поведенческому эволюционному пути, чем шимпанзе. Эту разницу можно наблюдать в морфологии. Бонобо раньше называли карликовыми шимпанзе, так как их черепа, челюсти и зубы намного меньше по сравнению с шимпанзе.

Рэнгем предполагает, что в последние 20 000 лет по мере того, как люди становились более оседлыми, а их численность росла, отбор смещался в сторону меньшей внутригрупповой агрессии, и этот эффект можно видеть в педоморфических проявлениях вроде уменьшения черепа, челюстей и зубов (по сравнению с нашими прямыми предками-гоминидами), а также в нашей бурной сексуальности и круглогодичном периоде размножения. (Франс де Вааль, психолог из Университета Эмори, в обширном исследовании социального поведения приматов показал, что бонобо используют сексуальные контакты как важный способ разрешения конфликтов и сближения.) Рэнгем также показывает, что поле 13 орбито-фронтальной коры мозга человека, которое, как считается, связано с агрессией, больше похоже по размеру на такое же поле у бонобо, чем у шимпанзе.