Ричард Фербер - Сон ребенка. Решение всех проблем

Порой другой ребенок подрывает усилия родителя вернуть контроль над ситуацией. Например, старшая сестра может открыть для брата ворота, пустить в свою кровать или перебраться в его. Ребенок не должен замещать родителя, и вам надо запретить это. Поговорите с ним, расскажите, что вы делаете и почему, и объясните, что вам не следует мешать – это будет лучшей помощью брату или сестре. Обычно такого разговора бывает достаточно. Если же вмешательство в воспитательный процесс продолжается, значит, добровольному помощнику тоже нужно напомнить о границах дозволенного. Будьте готовы проявить жесткость. Хотя бы переселить брата или сестру в другую комнату, путь даже в родительскую спальню, или вам самому перебраться в детскую. Это продлится лишь несколько ночей, пока ребенок, которого вы перевоспитываете, не начнет спать нормально.

Пятилетняя Изабелла никогда не доставляла особых хлопот. В восемь вечера она послушно отправлялась спать. Одно плохо: сразу она никогда не засыпала. Каждые 10 минут родителям приходилось являться на ее зов, чтобы в очередной раз поправить одеяло или поцеловать ее. Они отказывались разве что сидеть рядом с ней, о чем она порой просила. Не дозвавшись из постели, Изабелла вставала и выходила из комнаты покричать. Если родители вновь не реагировали, отправлялась искать их. И так раз пять, пока около девяти вечера она не засыпала. Иногда, при особо замедленной реакции родителей, она здорово заводилась и не могла уснуть до половины десятого, а то и до десяти. Каждое ночное пробуждение порождало очередную порцию просьб об укладывании и поцелуях. Если родители крепко спали, Изабелла тихонько входила в их спальню и стояла у постели, пока кто-нибудь из них не просыпался и не отводил дочку в ее комнату. В конце концов, добившись своего, Изабелла отключалась. Но все это повторялось по три раза за ночь, и родители были вымотаны и обозлены.

Судя по тому, что Изабелла никогда не засыпала раньше 21.00, ее укладывали слишком рано. Вставала она не раньше 7.00, и ее сон составлял 10 часов. Ей было трудно лежать в постели целый час, дожидаясь сонливости (см. главы 9–11).

Эта трудность и заставляла ее снова и снова просить родителей обнять ее на сон грядущий, а поскольку это стало привычкой, то и повторялось при каждом пробуждении. Изабелла никогда не возражала, когда родители выходили из ее комнаты, и сама покидала ее, только не получив ответа. Никакого страха она, очевидно, не испытывала.

Помочь Изабелле и ее семье было просто. Мы сместили время ее укладывания на 21.00. Ее это привело в восторг, и в качестве ответного жеста она пообещала перестать звать родителей и выходить из своей комнаты. (Обратите внимание, суммарная продолжительность ее сна не только не уменьшилась, а скорее, наоборот, увеличилась, поскольку исчезли длительные периоды ночного бодрствования.) Чтобы закрепить успех, был изготовлен табель хорошего сна. Изабелла с первой же ночи вела себя примерно. При следующем визите она вошла в кабинет, торжествующе размахивая своим табелем. Никаких более серьезных мер не понадобилось.

Майкл двух с половиной лет ложился спать в 20.30, что вполне его устраивало. Четыре месяца назад его перевели из детской кроватки в обычную, и у него развилась привычка, отравлявшая жизнь его матери. Он обожал слушать сказки на ночь, но наотрез отказывался прекращать это развлечение и отпускать маму. Когда она пыталась уйти, он кидался следом. Так у них и повелось: мать сидела на краю его кровати и рассказывала сказки, пока он не засыпал. Далеко не всегда это происходило быстро, и скоро у матери язык не ворочался. Стоило ей примолкнуть в надежде, что Майкл уже спит, как он вдруг открывал глаза и требовал еще сказочку.

Минут через 45, совершенно вымотанная, она пыталась уйти, несмотря на его протесты. Несколько минут Майкл звал ее из кровати, затем вставал, находил и упрашивал вернуться и рассказывать дальше. В одних случаях она уступала, в других позволяла ему ждать рядом, пока она окончит работу и отведет его в постель. Если час был уже поздний, она могла так и уснуть на кровати Майкла. Иногда сам Майкл еще бодрствовал, тогда он будил мать и требовал продолжения, но временами позволял заменить сказки поглаживанием по спине. И в том и другом случае он мог быть уверен, что она никуда не денется из его комнаты, когда он закроет глаза. Проснувшись среди ночи, Майкл звал маму, и ей следовало поторопиться (если до этого она все-таки ускользала на первом этапе). Ночью она ложилась рядом с ним и обычно обходилась поглаживанием по спинке, но тут уж оставалась вместе с сыном до самого утра.

У Майкла имелась комбинированная проблема нежелательных ассоциаций и отсутствия границ дозволенного, осложненная неадекватным режимом. Его укладывали в полдевятого, но он почти никогда не засыпал раньше 21.30, а утром просыпался относительно поздно, от 7.30 до 8.00. Его мать мечтала спать в собственной кровати без его общества, и никаких реальных препятствий к этому не было. Майкл не был тревожным ребенком, днем легко переносил ее отсутствие и отлично ладил с няней. Более того, в те вечера, когда его укладывала няня, он ложился позже, но сам и без проблем.

Чтобы научить Майкла хорошо спать самому и не лишать сна маму, понадобилось последовательное установление границ дозволенного. Временно мы назначили его отход ко сну на 21.30, на час позже обычного, зато в соответствии с тем временем, когда он засыпал, а утром договорились будить несколько раньше, ровно в семь, чтобы впоследствии можно было сместить на более раннее время и отход ко сну. Его мама установила детские ворота и составила ритуал отхода ко сну, во время которого они оставались закрытыми. Она должна была читать только одну сказку и придумывать еще одну, коротенькую, затем предупреждать сына, что уходит, – и уходить, вновь закрывая ворота. Сначала Майкл звал ее и даже подходил к заграждению. Мама давала короткие ответы через временные промежутки, указанные во врезке «Как научить ребенка засыпать в подходящих условиях: метод затягивающегося ожидания». В первый вечер Майкл уснул на полу, и она перенесла его в кровать. На третий вечер призывы прекратились, и ребенок проспал всю ночь. На следующей неделе его укладывание передвинули на 21.00, а еще через неделю он, как и раньше, стал ложиться около 20.30.

Укладывание четырехлетнего Кайла было сущим кошмаром. Вот как выглядел типичный вечер. Напряжение начинало нарастать сразу после ужина. Кайл еще играл, но то и дело нервно проверял, сколько еще осталось времени. В восемь часов, увидев, что родители собираются помочь ему переодеться и почистить зубы, он пытался удрать. Родителям, находящимся уже на взводе, приходилось волочь орущего и отбивающегося ребенка в его комнату. Иногда ему удавалось их ударить или лягнуть. Напяливание пижамы превращалось в аттракцион, требующий участия обоих родителей, поскольку он тут же сбрасывал то, что удавалось на него натянуть. Часто он ухитрялся вывернуться и удирал в гостиную, и преследование начиналось заново. У Кайла была собственная кровать, но его невозможно было убедить лежать в ней даже с помощью сказки. Любая попытка заканчивалась очередным побегом. Иногда родители садились на край кровати и пытались силой удержать вырывающегося малыша, но выматывались раньше и отпускали его. Кайл играл в гостиной еще полчаса, и мама с папой предпринимали следующую попытку уложить его – с тем же результатом.