Джон Фарндон - Вопрос на засыпку. Как заставить мозги шевелиться

А вот формы наказания в двух странах существенно различались. Во времена Генриха не было ни ГУЛАГа, ни многолетних ссылок на рабочие поселения, ни тайных расстрелов, ни «воронков», приезжавших за преступниками по ночам. Врагов Генриха убивали публично для устрашения толпы. Каждая казнь должна была служить предупреждением возможным предателям – и чем более жестоким выходило такое послание, тем лучше. Людей вешали, топили, четвертовали и даже варили заживо. Когда Генрих отдал приказ о казни собственной жены Анны, он проявил милосердие и приговорил ее всего лишь к отрубанию головы мечом.

Количество людей, казненных при Генрихе, неизвестно. В 1570-е годы хронист Рафаэль Холиншед называл цифру в 72 000, то есть за неделю уничтожали более тысячи человек. В любом случае свидетельства этого практически отсутствуют. Большинство историков полагают, что количество жертв режима на самом деле существенно меньше. В те времена население Англии составляло всего три миллиона человек, так что риск угодить между жерновами государственной машины оказывался очень высоким.

Масштаб чисток в сталинской России представляется иным: количество жертв было невероятно большим. За годы правления Сталина миллионы лишились жизни, а десятки миллионов провели долгие годы в ужасающих условиях лагерей. Сложно даже подсчитать количество людей, чьи судьбы оказались разрушены постоянным страхом и лишены хотя бы подобия счастья.

Режим Генриха был безжалостным, но его жестокость почти не затрагивала простых людей. Всю ярость правителя чувствовали на себе лишь те, кто имел власть при дворе или прямо противостоял Генриху – как, например, Роберт Аск со своим Благодатным паломничеством. Для большинства народа – простых крестьян, йоменов, торговцев и ремесленников, мелких дворян и землевладельцев – жизнь шла как обычно и казалась не более тяжелой, чем в любые другие времена. Более того, для многих это была эпоха процветания. Пусть некоторые и страдали, видя разрушение монастырей, но гораздо больше англичан искренне радовались тому, что власть церкви окончилась.

Англия была сельской страной, страной маленьких городков и деревень, и глобальные политические перемены практически ее не затрагивали. А вот сталинский режим неотвратимо присутствовал в каждом городе Советского Союза и радикально изменял жизни людей. Кроме того, он оказал огромное влияние и в сельской местности – сельскохозяйственные реформы привели к тому, что целые регионы постиг жестокий голод. Между массовым страхом, страданием и отчаяньем, что испытывали миллионы жителей сталинской России, и жестокостью, которую терпел узкий круг аристократов при Генрихе, фактически нет ничего общего.

Правление Сталина привело к масштабному геноциду и заставило миллионы людей покинуть свои дома. Сталинский режим означал систематический и тотальный контроль над огромными массами населения. Репрессии Генриха были ограничены узким кругом лиц и часто объяснялись личной неприязнью короля. Потому сравнение между этими двумя режимами кажется скорее поверхностным. Несмотря на всю жестокость Генриха как правителя, в его действиях ощущается влияние моральных убеждений. Да, Томас Мор стал жертвой собственной совести, но при этом у него была возможность сознательно выбрать мученичество. В сталинской же России полное уничтожение человеческих ценностей привело к возникновению морального вакуума, в котором единственно важным было выживание.

Генрих и Сталин также различались как личности. Сталин вырос в бедной грузинской семье вдали от центра политической силы – Санкт-Петербурга. Он сумел подняться к вершинам власти благодаря постоянно меняющимся обстоятельствам и собственной силе воли. Сталин и его соратники сами сделали себя руководителями своей страны. Генрих же был принцем крови и оказался королем после смерти своего старшего брата Артура. Он стал правителем по божьей воле и всю жизнь прожил в роскоши и удовольствиях. Он мог позволить себе быть очаровательным и веселым, танцевать и слушать музыку, написать прекрасную песню «Зеленые рукава», иметь шесть жен и при этом флиртовать и заниматься любовью с куда б о льшим количеством женщин. Власть была для Генриха естественной средой обитания. Его жизнь радикально отличалась от мрачной и суровой жизни Сталина, которому пришлось сначала прорываться к верхам, а потом день и ночь защищать свою власть от посягательств соперников, не имея времени на отдых и развлечения.

Историк Джеффри Элтон считал, что Генрих вовсе не занимал центрального положения в Англии и был слишком слабым правителем, чтобы его можно было назвать тираном. Элтон описывает Генриха как непоследовательного и легкомысленного человека, любителя хороших обедов и постельных утех. Реальная власть была сконцентрирована в руках его могущественных советников и кардиналов, например Томаса Кромвеля. Впрочем, недавно историку пришлось пересмотреть свое мнение, так как были обнаружены документы, доказывающие активное участие Генриха в назначении наказаний и выборе способов казни.

Оценка исторических явлений в свете последних событий, о которых нам известно куда больше, способна принести нам пользу. Если не обращать внимания на придворную пышность, помпезность и религию, мы можем увидеть правление Генриха по-новому, через призму политического прагматизма ХХ века. Однако всегда существует риск слишком увлечься собственными удачными сравнениями и начать видеть связи там, где их нет.

Каким бы жестоким ни было правление Генриха VIII, оно кажется мне куда более привлекательным историческим периодом, чем эпоха сталинизма. Возможно, все дело в романтизации королевского двора в исторической литературе. Возможно, мне просто нравятся старинные костюмы. Возможно, дело в том, что подданные Генриха были способны создавать прекрасные вещи, в то время как сталинская индустриализация ассоциировалась исключительно с мрачностью и жестокостью. С другой стороны, если бы мне грозила казнь через четвертование, ГУЛАГ показался бы мне настоящим раем.

Бедная Шарлотта Бронте! Она высказала свое мнение о Джейн Остин в частной переписке с писателем и философом Джорджем Генри Льюисом в ответ на его довольно покровительственный отзыв на «Джейн Эйр», опубликованный во влиятельном издании Westminster Review в 1847 году. Льюис говорил, что в романе Бронте слишком много мелодрамы, и рекомендовал ей впредь следовать в своем творчестве примеру Джейн Остин, которую называл «величайшим из когда-либо существовавших писателей». Кроме того, Льюис утверждал, что «прочесть одну из книг Остин – все равно что прожить все ее события в реальности». «Джейн Эйр» был первым романом Бронте, и такое нелестное сравнение с лучшими художественными текстами того времени наверняка показалось ей весьма оскорбительным. Уязвленная рецензией, Бронте написала Льюису письмо в свою защиту. Вероятно, она полагала, что высказывается весьма сдержанно, но ее слова до сих пор приводят в ярость фанатов Остин по всему миру.