Энтони Бивор - Сталинград

Фюрер, у которого из головы также не выходил 1812 год, один за другим подписывал приказы, запрещающие отступать. Гитлер был убежден в том, что, если его солдаты продержатся зиму, они тем самым разорвут историческое проклятие, висящее над всеми, кто вторгается в Россию.

Вмешательство Гитлера в руководство войсками уже давно служит предметом спора историков. Одни утверждают, что его решимость спасла немецкую армию от полного уничтожения. Другие считают, что требование любой ценой удерживать позиции привело к огромным и неоправданным потерям среди опытных солдат и офицеров и восполнить их Германия уже не смогла. Никакой угрозы превращения отступления в бегство не было, хотя бы потому, что у Красной армии тоже не осталось резервов – человеческих и материальных – для продолжения наступления. Однако сам фюрер был уверен в том, что только его сила воли, противопоставленная «пораженчески настроенным» генералам, спасла положение на Восточном фронте. Как следствие, в 1943 году одержимость и упрямство Гитлера приведут к катастрофе под Сталинградом.

Боевые действия тем временем все больше принимали сумбурный и трудно предсказуемый характер. Линия фронта причудливо изгибалась в разных направлениях, по мере того как наступление сталинских военачальников превращалось в разрозненные операции, порой взаимоисключающие. Несколько русских соединений, прорвавших немецкую оборону без поддержки, оказались отрезаны от своих. Сталин недооценил способность германских войск прийти в себя после тяжелого удара. В большинстве случаев они оказывали ожесточенное сопротивление, прекрасно понимая, что их ждет в случае поражения. Командиры на месте собирали разрозненные отряды, в которые нередко входили и солдаты тыловых служб. В ход шло все имеющееся вооружение. Даже зенитные орудия порой устанавливали на прямую наводку.

Северо-западнее Москвы, под городом Холм, держала оборону группа из 5000 человек под командованием генерала Шерера, снабжение которой осуществлялось по воздуху. Они сражались отчаянно, а затем вырвались из окружения. Значительно больше солдат и офицеров – 100 000 человек – оказались в Демянском «котле». Боеприпасы и продовольствие им тоже доставляли по воздушному мосту. Транспортные Ю-52, в целях маскировки выкрашенные в белый цвет, совершали до 100 вылетов в день. Они перевезли свыше 60 000 тонн грузов и вывезли 35 000 раненых. Окруженная группировка 72 дня противостояла нескольким советским армиям. В конце апреля немецкое соединение вышло из окружения. Конечно, немцы недоедали, однако участь мирного русского населения оказалась несравненно страшнее. Есть было нечего, и лишь счастливчикам доставалась требуха лошадей, забитых для того, чтобы накормить солдат… И все-таки эта операция укрепила веру Гитлера в то, что окруженные войска могут выстоять. Эта уверенность в значительной степени предопределила сталинградский кошмар, до которого оставалось меньше года.

Судьба 2-й ударной армии генерала Власова, брошенной на произвол судьбы в болотистых лесах в 150 километрах к северо-западу от Демянска, не стала, однако, предостережением для Гитлера даже после того, как озлобленный Власов сдался в плен, согласился сотрудничать с Германией и начал формировать Русскую освободительную армию. Пути Господни неисповедимы – словно чтобы история уравновесила это предательство, генерал Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, командовавший войсками, освобождавшими окруженную под Демянском немецкую группировку, после того как был взят в плен под Сталинградом, проникся антигитлеровскими настроениями. Затем в сентябре 1943 года он вызвался создать «небольшую армию из немецких военнопленных». [85]Зейдлиц-Курцбах полагал, что, заброшенная по воздуху на территорию рейха, она сможет начать борьбу с нацистским режимом. Конечно, никому не доверявший Берия это предложение отверг.

Немецким войскам приходилось обустраиваться в полевых условиях. Морозы порой доходили до минус 40 градусов, и Гитлеру в конце концов пришлось пересмотреть свое чуть ли не суеверное нежелание обмундировывать армию по зимнему образцу. Выход нашел Геббельс, как никто другой умевший решать такие задачи. Он обратился к населению Германии с призывом помочь доблестным солдатам рейха. Развернулась широкомасштабная кампания, подкрепленная фотографиями в газетах и кадрами кинохроники, демонстрирующими общенациональную солидарность: женщины собирали для героев Восточного фронта теплые вещи и даже жертвовали меха, а спортсмены отдавали свои лыжи. Гитлера все это очень воодушевило, и на обеде в «Вольфшанце» он воскликнул: «Народ Германии услышал мой призыв!» [86]Однако, когда в конце декабря посылки с теплыми вещами стали поступать на фронт, солдаты примеряли их с недоумением и циничными усмешками. Вещи, чистые, отглаженные, порой пахнущие нафталином, производили неоднозначное впечатление на страдающих от вшей солдат. «Перед глазами явственно вставали картины уютного дома, дивана в гостиной, – писал один лейтенант, – или детская кроватка, или спальня молодой девушки, где лежали все эти вещи. Казалось, они попали к нам с другой планеты». [87]

Сентиментальные мысли о родной Германии были не просто формой бегства из мира грязи и паразитов, они являлись попыткой уйти от обстановки нарастающей жестокости, в которой уже не было места нормам морали. Немецкие солдаты, у себя дома, несомненно, любящие отцы и сыновья, в России позволяли себе своеобразные извращенные военные удовольствия. В войсках пришлось распространить приказ, запрещающий «фотографировать казнь [немецких] дезертиров» [88]– в связи с внезапным резким падением боевого духа самовольное оставление частей стало распространенным явлением. А казни партизан и евреев на Украине – судя по зрителям, которых можно видеть на снимках, – привлекали все больше фотографов-любителей в форме вермахта.

Один немецкий офицер писал, как были потрясены он и его подчиненные, увидев, что русские мирные жители раздевают трупы своих соотечественников. Сами немецкие солдаты отбирали одежду и обувь у живых людей, после чего выгоняли их на улицу, где те, как правило, умирали от холода и голода. Старшие офицеры жаловались, что их солдаты стали похожи на русских крестьян, однако они не испытывали жалости к жертвам, ограбленным и лишенным последней надежды на то, чтобы выжить в таких кошмарных условиях. Наверное, пуля в затылок была бы милосерднее.

В ходе отступления под Москвой немецкие солдаты отбирали у населения все продукты питания. Домашняя скотина и птица тоже попадали к ним в руки. Немцы отрывали в домах половицы в поисках припрятанного картофеля. Мебель и доски, которыми были обшиты стены домов, шли на дрова. Еще никогда в истории войн мирному населению не приходилось так страдать, причем от жестокости обеих противоборствующих сторон. 17 ноября Сталин отдал приказ, предписывающий всем частям Красной армии – пехоте, артиллерии, отрядам лыжников, авиации, а также партизанам «разрушать и сжигать дотла» [89]все жилые дома и постройки на глубину до 50 километров за передовой линией немецких войск, чтобы лишить врага крова.