Генри Киссинджер - Мировой порядок

В идеализированной версии этого мироустройства установление мира и справедливости по версии ислама представляет собой однонаправленный и необратимый процесс. Утрата земель, некогда включенных в Дар аль-ислам, категорически отвергается, ведь иначе правоверные фактически отказываются от распространения универсальной веры. И действительно, в истории человечества нет иного политического образования, которое расширялось бы и сражалось за свои завоевания столь неумолимо. Со временем часть земель, присвоенных в эпоху экспансии ислама, оказалась вне политического контроля мусульман – это, например, Испания, Португалия, Сицилия, Южная Италия, Балканы (ныне – лоскутное одеяло из мусульманских и преимущественно православных анклавов), Греция, Армения, Грузия, Израиль, Индия, юг России и часть Западного Китая. Но все же, если взглянуть на карту исламской экспансии, мы увидим, что очень многие из когда-то покоренных мусульманами территорий остаются мусульманскими по сей день.

Никакое общество никогда не обладало властью, ни один лидер не имел упорства и никакая вера не обладала динамизмом, достаточным для того, чтобы продолжительно навязывать свою волю всему миру. Универсальность, всеобщность ускользала от всех завоевателей, лелеявших вселенские планы, и в отношении ислама это тоже справедливо. По мере расширения ранней исламской империи на ее территории постепенно складывались сразу несколько «локусов силы». Кризис наследования после смерти Мухаммада обернулся расколом между суннитами и шиитами – данное разделение остается принципиально важным для современного ислама. В любом политическом предприятии вопрос преемственности сулит конфликты; в ситуации, когда основатель и лидер также рассматривается как «Печать пророков», последний из посланников Бога, дебаты ведутся одновременно в политической и теологической плоскостях. После кончины Мухаммада в 632 году совет племенных старейшин избрал его тестя Абу Бакра преемником, или халифом, как человека, способного сохранить согласие и гармонию в молодой мусульманской общине. Некоторые, правда, считали, что не следует выбирать преемника простым голосованием, поскольку человеческое суждение подвержено ошибкам; власть автоматически должна перейти к ближайшему кровному родичу пророка, его двоюродному брату Али – рано обратившемуся в ислам доблестному воину, которого Мухаммад, как полагали, выбрал бы сам.

Эти партии, придерживавшиеся противоположных убеждений, в конечном счете и сформировали две основные ветви ислама. Для сторонников Абу Бакра и его ближайших преемников отношения Мухаммада с Богом были неповторимыми и единственными; свою задачу первые халифы видели в том, чтобы сохранить созданное Мухаммадом. Так возникла фракция суннитов, «людей традиции и согласия». Для сторонников Али – Шиа-Али, то есть шиитов, – управление исламским обществом рисовалось духовной задачей, подразумевающей эзотерический элемент. По их мнению, мусульмане могут верно осознать откровения Мухаммада, только если будут подчиняться духовно одаренным личностям из числа прямых потомков пророка и Али, «доверенных лиц» и носителей тайных смыслов молодой религии. Когда Али, все-таки добившийся власти и ставший четвертым халифом, столкнулся с восстанием и был убит возбужденной толпой, сунниты немедленно заговорили о восстановлении порядка и поддержали ту фракцию, которая ратовала за стабильность. Шииты же обвинили нового правителя в узурпации, отказались признавать его легитимность и восхваляли мучеников, погибших во имя «правого дела». Это противостояние растянулось на многие столетия.

Геополитическое соперничество усугублялось доктринальными различиями. Со временем в исламе сложились арабская, персидская, турецкая и могольская «сферы», причем каждая теоретически поддерживала исходный глобальный мусульманский порядок, но на практике все они вели себя как соперничающие монархии с различными интересами и различными интерпретациями канонов веры. В ряде случаев, в том числе на протяжении большей части правления Великих Моголов в Индии, эти «сферы» допускали относительно экуменические, даже синкретические подходы, терпимо относились к другим конфессиям и руководствовались во внешней политике собственными интересами, а не религиозными императивами. Могольская Индия, которую суннитские территории звали присоединиться к джихаду против шиитского Ирана, отказалась, сославшись на традиционную дружбу и отсутствие поводов к войне.

В конце концов «всемирный импульс» исламского проекта стал затухать, и первая волна мусульманской экспансии покатилась обратно в Европе. Битвы при Пуатье и Туре во Франции в 732 году положили предел безостановочному продвижению арабских и североафриканских мусульманских сил. Византийский «форпост» в Малой Азии и Восточной Европе четыре столетия держал границу, за которой Запад развивал собственные, постримские концепции мирового порядка. Более того, западные идеи мало-помалу проникали на территории под мусульманским управлением по мере того, как византийцы захватывали все новые и новые земли на Ближнем Востоке. Крестовые походы – вторжения христианских рыцарских орденов в историческую Святую Землю, оккупированную исламом в седьмом веке, – привели к взятию Иерусалима в 1099 году и созданию христианского королевства, которое продержалось приблизительно два столетия. Христианская реконкиста в Испании завершились падением в 1492 году Гранады, последнего мусульманского плацдарма на полуострове; в итоге западная граница ислама вернулась в Северную Африку.

В тринадцатом веке мечтания о вселенском порядке возродились. Новая мусульманская империя во главе с турками-оттоманами, последователями завоевателя Османа, сумела существенно расширить исходный крохотный анатолийский «пятачок» и превратилась в грозную силу, которая бросила вызов и в итоге победила одряхлевшую Византию. Оттоманы начали создавать преемницу великих исламских халифатов предшествующих времен. Рисуя себя лидерами единого исламского мира, они вели экспансию во всех направлениях сразу и всюду объявляли священные войны. Первыми пали Балканы; в 1453 году был взят Константинополь (Стамбул), столица Византии, геостратегический узел, обеспечивавший контроль над проливом Босфор; затем оттоманы двинулись на юг и на запад, на Аравийский полуостров, в Месопотамию, Северную Африку, в Восточную Европу и на Кавказ; постепенно Османская империя сделалась доминирующей в восточной части Средиземноморья. Подобно ранним исламским правителям, турки трактовали свою политическую миссию как универсалистскую, как поддержание «порядка во всем мире»; султаны именовали себя «тенью Бога на земле» и «всеобщими правителями, каковые оберегают мир».