Ниал Фергюсон - Восхождение денег

в нынешних условиях легко вообразить индекс Чарльза Доу берущим высоту в 36 000 пунктов. По крайней мере, так уверяют в своей книге “Доу – 36 000, или Новый способ подзаработать на грядущем росте фондового рынка” Джеймс К. Глассман и Кевин А. Хассет. По мнению авторов, рынок вполне заслуживает столь щедрой оценки и обязательно получит ее через три года или в худшем случае через пять лет, когда с ними согласятся инвесторы… Даже при сегодняшнем показателе “цена-прибыль” [29] Показатель “цена-прибыль” подсчитывается делением цены акций на прибыль компании, с учетом выплаты дивидендов. В среднем в период с 1871 г. по наши дни в Америке этот показатель равнялся 15,5. До своего максимума, 32,6, он поднялся в 1999-м. Сегодня он составляет 18,6 (все данные получены компанией Global Financial Data с использованием индекса Standard and Poor's 500). на уровне 30 почти все акции торгуются по дешевке. Глассман и Хассет не сомневаются: цена вполне может – и должна – превышать прибыль не в 30, а во все 100 раз… 6

Меньше чем через четыре месяца после выхода статьи, когда стало ясно, что ожидания относительно прибыльности высокотехнологичных компаний – “дот-комов” – явно завышены, мыльный пузырь лопнул. К октябрю 2002 года Доу-Джонс упал до 7286 пунктов, откатившись на рубежи 1997 года. С тех пор он существенно вырос, но и в апреле 2008-го, когда я писал эти строки, не составлял даже трети от предсказанного Глассманом и Хассетом уровня.

Если мы сравним общую доходность всех акций (предположив при этом, что дивиденды снова вкладываются в ценные бумаги) с доходностью других активов, например государственных облигаций и коммерческих или казначейских векселей – а по последним можно судить и об очень широкой группе краткосрочных инструментов вроде фондов денежного рынка или вкладов до востребования, – то получим наилучшее представление об истинных успехах американского фондового рынка. Давайте начнем с 1964-го – года рождения автора этой книги. В семьдесят раз – вот во сколько к 2007 году вырос бы вклад моих родителей, если бы тогда они имели возможность его сделать, а затем реинвестировали бы все полученные дивиденды. Только подумайте: 10 тысяч долларов превратились бы в 700 тысяч! Иные ценные бумаги принесли бы им куда меньше. Стоимость разумно подобранного портфеля облигаций возросла бы всего в 23 раза (даже чуть меньше), а векселя и вовсе подорожали всего в 12 раз. И это без учета постоянного увеличения стоимости жизни – она за истекшие четыре с половиной декады поднялась едва ли не в 7 раз. В реальном выражении акции показали рост в 10,3 раза, облигации и векселя – в 3,4 и 1,8 раза соответственно. А вот если бы родители ошиблись и оставили пресловутые 10 тысяч долларов под подушкой, то 85 % заначки для их любимого сына были бы съедены инфляцией.

Вот уже много десятков лет американский фондовый рынок с завидным постоянством обгоняет все остальные. По некоторым оценкам, за семьдесят лет с 1920-х годов его среднегодовая доходность (за вычетом инфляции) составила 4,73 %. Серебро досталось Швеции (3,71 %), за ней финишировала Швейцария с результатом 3,03 %, а Великобритания с ее 2,28 % чудом уцепилась за место в десятке. Шесть из двадцати семи изученных рынков хотя бы по разу уходили в глубокий минус, обычно на фоне войны или революции. При этом в десяти странах, включая Венесуэлу, Перу и Колумбию, отрицательной (в реальном выражении) была и долгосрочная доходность, а замыкала список Аргентина, чей фондовый рынок в среднем проседал на 5,36 % в год 7. “Думаешь вперед – бери акции”: кое-где такой подход может и сработать, но далеко не везде 8. У нас нет надежных сведений обо всех странах, но и имеющиеся данные красноречиво свидетельствуют о приблизительно пятикратном превосходстве акций над облигациями в течение XX века 9. Удивляться тут нечему. В предыдущей главе мы видели, что облигации суть не более чем обещания государства выплачивать проценты на протяжении оговоренного срока, а затем вернуть и основную сумму. Далеко не все чтили свои обязательства – одни обесценивали их вместе со своей национальной валютой, другие просто отказывались платить по счетам. Иное дело – акция, доля в капитале заточенной на получение прибыли корпорации. Успех дела сулит акционерам не только дивидендные поступления, но и (скорее всего) рост первоначального капитала. Не обходится и без рисков. Доходность акций куда менее предсказуема и более своенравна, чем проценты по облигациям и векселям. Независимые государства исчезают с лица земли нечасто, а вот в мире компаний такое случается сплошь и рядом. Если корпорация банкротится, держатели облигаций и других долговых расписок получат свои средства в первую очередь, а акционеры часто остаются с носом. Экономисты говорят, что высокая доходность акций обусловлена дополнительной “премией за рискованность”, пусть часто этот риск очень даже оправдан.

Десятки тысяч путешественников каждый год посещают церковь Сан-Муазе в Венеции. Десятки тысяч окидывают взором ее вычурный барочный фасад и входят внутрь. И лишь немногие, сделав несколько шагов, замечают у себя под ногами прелюбопытную надпись:

HONORI ET MEMORIAL JOANNIS LAW EDINBURGENSES REGII GALLIARUM AERARII PREFECTI CLARISSIMA

“Чтим и помним Джона Ло из Эдинбурга, самого выдающегося распорядителя королевской казны Франции”. Под тем камнем покоится не простой человек, а первопроходец. Джон Ло первым среди смертных участников фондового рынка придумал, как надуть мыльный пузырь.

Упрямый и самоуверенный шотландец, осужденный на смерть убийца, азартный игрок, финансовый гений с червоточинкой, стоявший у истоков не виданного до того взлета и падения цен, – все это Джон Ло, но не только это. С треском провалив последнюю возможность качественной перестройки старорежимных денежных отношений, он, сам того не подозревая, приблизил час Французской революции. История Ло потрясает и читается на одном дыхании, как приключенческий роман, – и тем печальнее, что мы не извлекли из нее урока. Сейчас самое время ее рассказать.

Ло родился в 1671 году в Эдинбурге в семье состоятельного ювелира, владельца прекрасного замка Лористон на берегу залива Ферт-оф-Форт. В 1692 году юноша прибыл в Лондон, где чередовал заходы в игорные дома со столь же безумными деловыми авантюрами; папашино наследство стремительно шло на убыль. Два года спустя сосед Ло не пожелал долее жить под одной крышей с распутником и его любовницей, и Ло убил обидчика на дуэли. Его арестовали, судили и приговорили к смерти; сбежав из тюрьмы, он направился прямиком в Амстердам.

Если он хотел залечь на дно, то лучшего места было не найти. К 1690-му Амстердам – признанная столица финансовых новшеств. Мы уже знаем, что в конце XVI века в разгар борьбы за независимость от испанской короны нуждавшиеся в деньгах голландцы усовершенствовали итальянский подход к государственному долгу (например, ссуды лотерейного типа привлекали в ряды держателей государственных обязательств азартных людей). Здесь возник Амстердамский обменный банк (Wisselbank) – как теперь считается, первый в мире центральный банк, и с его помощью голландцам удалось преобразовать денежное обращение: проблему порчи монеты они решили, перейдя на надежные банковские билеты (подробнее об этом мы говорили в первой главе). Но если вы попросите назвать самое выдающееся изобретение этого народа, я отвечу: акционерная компания.