Хелен Фишер - Почему мы любим. Природа и химия романтической любви

Кроме того, им требовалось мощное, биологически обусловленное стремление, которое заставляло бы сосредоточить все силы и энергию на ухаживании за каким-нибудь одним потенциальным партнером, – стремление столь сильное, чтобы оно могло сподвигнуть не только на долгосрочный союз с избранником, но и побуждало в случае необходимости умереть за этого человека.

«То, что не убивает меня, делает меня сильнее», – писал Фридрих Ницше. Трудности деторождения и отложенное взросление заставили Homo erectus строить долгосрочные партнерские отношения и проявлять чрезвычайную изобретательность в ходе ухаживаний. Эта довлевшая над человеком необходимость, в свою очередь, подтолкнула людей к тому, чтобы развить в себе целый ряд поразительных талантов, а человеческому мозгу помогла обзавестись механизмами, позволяющими оценивать эти таланты и испытывать любовь – чувство, которое заставляет пару добровольно возложить на себя обязательства по совместному воспитанию потомства на многие годы вперед.

«О, я охотно отдал бы все за тебя!» [53], – писал Уолт Уитмен. Мужчины и женщины готовы были произнести эти слова уже миллион лет назад.

Разумеется, у Homo erectus были и другие значимые причины развивать в себе многообразные способности, присущие лишь человеку. Мальчику из Нариокотоме и его родичам требовалось испытывать сочувствие к раненому товарищу, терпеть капризы младенца, с пониманием относиться к вечному недовольству подростка, уметь вежливо держать себя с буйным или самовлюбленным соплеменником. Они были командой. Им приходилось вместе идти сквозь заросли травы, где в поисках добычи бродили смертельно опасные хищники. Поэтому тот, кто умел чувствовать опасность, хранить в памяти прошлые бедствия, разрабатывать планы, ставить перед выбором, принимать решения, оценивать расстояния, предвидеть трудности и, приняв внушительную позу, правильными словами убеждать в чем-либо соплеменников, получал шанс оставить максимальное количество потомков. Человеческий разум развивался при свете дня.

Но с наступлением темноты эти люди, должно быть, собирались у огня, жарили мясо, точили копья, укачивали младенцев и, пока старики спали, изображали страусов, кабанов и пантер. Они пели песни о мужестве, силе духа и удаче, прыгали и боролись, чтобы похвастаться выносливостью, плакали, демонстрируя сострадание, и дурачились, стараясь прослыть остроумцами. Многие парочки ускользали в темноту, чтобы предаться ласкам. При свете луны выдающиеся таланты наших предков принимали истинно человеческую форму.

Время шло, и наши предки оставляли нам все больше свидетельств своих любовных перипетий. Полмиллиона лет назад объем мозга людей, обитавших на территории современной Эфиопии, уже достигал 1300 куб. см, то есть был равен по размеру мозгу современного человека. Разумеется, этот мозг был уже чрезвычайно сложным – и способным на любовь.

250 000 лет назад человек, живший на территории современной Англии, скрупулезно вытесывал симметричный топорик, украшенный окаменевшей раковиной, которую он обнаружил вмурованной в кремниевую глыбу. Возможно, это был подарок любимой или способ показать дорогому существу собственное мастерство в изготовлении инструмента. По крайней мере, современные ученые полагают, что огромные 40-сантиметровые топоры, которые наши предки вытачивали больше миллиона лет назад, были слишком велики для охоты, сбора плодов или кореньев. Поскольку многие из этих громоздких орудий еще и тщательно украшены, возможно, они были нужны именно для того, чтобы произвести впечатление, или в процессе ухаживаний. (20)

60 000 лет назад люди, обитавшие в горах Загроса на северо-востоке современного Ирана, в один из июньских дней похоронили соплеменника в неглубокой могиле, усыпав тело розами, цветами кистистого лука, васильками и желтым крестовником. Возможно, один из них страстно желал встретиться с любимым человеком в загробной жизни. В то же время какой-то наш пращур на территории нынешней Франции тщательно скоблил куски гематита и магнезии, превращая их в охряно-красную и серовато-белесую пыль. Этими порошками женщина могла разукрасить грудь и бедра для летних плясок.

У кроманьонцев, живших примерно 30 000 лет назад, череп и мозг были совершенно такими же, как у современного человека. Теперь они украшали почти все, к чему прикасались. Искусные художники спускались в огромные пещеры в горах Франции и Испании, где на влажных каменных стенах остались великолепные изображения быков, северных оленей, диких горных козлов, носорогов, львов, медведей и магических существ. Эти черные, красные и желтые животные с такой энергией скакали по стенам гротов, что, казалось, вот-вот оживут. Попирая мертвую тишину каменных склепов, музыканты наигрывали на свирелях и стучали в барабаны. Сотни ладоней отпечатались на этих неровных каменных стенах. Скульпторы оставляли здесь фигурки бизонов из обожженной глины. А отпечатки ног в некоторых из пещер рассказывают нам о тех, кто танцевал здесь при свете масляных ламп.

От Европы до Сибири люди вырезали из камня преувеличенно крупные, пышущие здоровьем женские фигуры – символы плодовитости, а также вполне реалистичные фигурки женщин, явно знакомых ваятелям. Охотники украшали рукояти оружия из слоновой кости изображениями грациозно скачущих лошадей. И, разумеется, как мужчины, так и женщины украшали себя бусами, браслетами, вероятно, татуировками, не говоря уже о головных уборах, налобных повязках и платьях. А если судить по наскальным рисункам, можно предположить, что женщины уже начали укладывать волосы в прически.

А потом, 4000 лет назад, житель древней Шумерии написал первое известное истории любовное письмо, нацарапанное клинописью на глиняной табличке размером с ладонь. Сегодня эта «открытка» из прошлого находится в музее Древнего Востока в Стамбуле. Этот человек любил. Он ощущал тот же самый восторг, который был знаком возлюбленным, жившим миллионом лет ранее.

Когда-то я верила, что Шкипер, Мария, Тиа и другие животные, полюбившие своих партнеров, испытывают те же ощущения, которые испытываем в период влюбленности мы с вами. Я полагала, что человек, становясь разумнее, просто расцвечивал животное влечение с помощью разнообразных культурных традиций и верований. Теперь я думаю иначе. Что же убедило меня в неизмеримо большей сложности – и интенсивности – любовной страсти у людей? Не что иное, как невероятная сложность архитектуры человеческого мозга, органа, порождающего наши мысли и чувства.

«Мозг – второй мой любимый орган!» – говорят, пошутил как-то Вуди Аллен. Что ж, если бы он по достоинству оценил все возможности мозга, возможно, он поставил бы его на первое место. Мы, люди, настолько умнее, остроумнее, артистичнее, духовнее, изобретательнее, бескорыстнее и сексуальнее любого животного, что, если собрать воедино интеллектуальные возможности всех без исключения обитателей планеты, помимо человека, они окажутся меньше, нежели способности семилетнего ребенка.