Деян Суджич - Язык вещей

Так, камуфляжная расцветка военной формы считается чисто функциональным, практичным изобретением, которое армии всех стран мира применяют в целях маскировки. Но со временем она превратилась и в отличительный признак. В каждой армии принята своя камуфляжная расцветка, позволяющая различить собственных солдат и противников. Придавая тем, кто ее носит, невидимость, камуфляжная форма в то же время отчетливо сигнализирует об их принадлежности к «своим».

Мундир – это одновременно знак контроля и власти. Он символизирует принадлежность и непринадлежность, превращает отдельного человека в члена группы и отделяет эту группу от других. Такова же и роль моды в гражданской одежде. С тех пор как появились хаки и камуфляж, военная форма неизменно пытается создать себе алиби в виде функциональности. Но основана она на символическом смысле расцветки, аксессуаров и знаков различия. В современной униформе пуговицы заменены липучками, а на брюках делаются удобные большие карманы. Но все эти элементы не только практичны: они подают сигнал, что обладатель форменной одежды – человек серьезный.

Важнейшая задача униформы – придать ее обладателю максимально грозный вид. Это достигается подчеркиванием мужественности или, учитывая, что сегодня в армии служат и женщины, затушевыванием половой принадлежности. В те времена, когда важнейшее значение имела физическая сила, военная форма создавалась так, чтобы солдат выглядел выше, чем был на самом деле. Недаром нас по-прежнему впечатляет гребень на шлеме греческого гоплита или гренадерский кивер.

Кроме того, военная форма разрабатывается для весьма специфических контекстов: казармы, плаца, парада и поля боя зимой и летом, в пустыне и тундре. При этом мундир дает обладателю возможность «индивидуализировать» свою форму за счет знаков продвижения по службе и полученных наград. Униформа – крайнее проявление парадоксальности моды: она служит средством самовыражения и в то же время способом подавления индивидуальности, придания людям готовой идентичности.

Камуфляжная униформа – пример явного парадокса: она призвана сделать солдата малозаметным, и в то же время у каждой армии есть для нее собственная расцветка, чтобы отличить своих от чужих. Начиная с верхнего левого снимка по часовой стрелке: немецкий, американский, британский и сирийский камуфляж

Военная форма и гражданская мода имеют больше общих корней, чем принято считать. Во времена, когда еще не было всеобщей воинской повинности, офицеры шили мундиры и гражданское платье у одних и тех же портных. Униформа продумывается не менее тщательно, чем любая коллекция haute couture . Кроме того, она подвержена тем же веяниям, что влияют на моду: в частности, мундиры победоносных армий зачастую копируются другими странами. Так, в наполеоновскую эпоху «французский стиль» в военном костюме стал образцом для всех малых стран Европы. А после военных успехов Пруссии в моду вошел серый цвет, а островерхая каска стала популярнее, чем кепи.

Подобно кинематографу, военная форма испытывает влияние моды и сама влияет на нее. Помню, как-то раз я зашел в токийскую студию Йоджи Ямамото и не увидел там ничего из его собственных творений. Зато на вешалках красовались зимняя «аляска» американской армии, китель японских сил самообороны и что-то из экипировки пожарных – судя по всему, куртка для дождливой погоды. Дизайнер изучал эти предметы, стараясь найти форму швов, погончиков и пуговиц для своей новой коллекции.

Известие о том, что разработать новую форму для итальянских карабинеров поручено Джорджо Армани, сначала показалось всем затеей легкомысленной и странной; впрочем, военная форма всегда должна была быть такой, чтобы ее обладатель чувствовал себя на высоте

Порой происходит и обратный процесс: так, разработать новую форму для итальянской жандармерии – карабинеров – было поручено Джорджо Армани. Источником вдохновения для первого карабинерского мундира, который был создан в 1814 году, послужила форма наполеоновской армии, еще недавно непобедимой. Теперь его визуальные отсылки связаны с американским спецназом, но сохраняется и традиционная фуражка с высокой тульей.

Конечно, экипируясь для борьбы с уличными беспорядками, карабинеры меняют парадный мундир с портупеей на более удобную «полевую» униформу. Аналогичная тенденция существует и в гражданской официальной одежде. Повседневный костюм одного поколения становится официальным для следующего.

Искусство – форма взгляда на мир, и мода тоже. Порой она представляет собой самый личный, самый индивидуальный, самый убедительный способ передачи разнообразнейшей информации – от воинских званий до сексуальной ориентации и профессии. Она бывает демократичной и снобистской, искусно утонченной и нарочито сексуальной.

Именно эта многочисленность месседжей превращает моду в столь мощную силу, которую многие правящие режимы пытались контролировать с помощью изощренной системы «законов о роскоши», в разные эпохи запрещавших носить одежду определенных цветов и из определенных тканей всем, кроме представителей элиты. Так, в Древнем Риме, чтобы избежать социальной напряженности, ограничивалось использование тирских пурпурных тканей, а в средневековой Франции бархат разрешалось носить только принцам. Это были попытки принудительно закрепить существующую социальную иерархию и приструнить амбициозных нуворишей. Принятие подобных законов означало признание возможностей моды в качестве символа статуса.

Этот статус не ограничивается уровнем отдельного человека: манера одеваться бывает и проявлением национальной гордости. Начиная с XIX века ношение одежды западного образца считается международной культурной нормой. Эта норма стала для представителей элит незападных стран «платой» за доступ в современный мир, который воплощали Европа и Америка. Для иранцев выступления на CNN без галстука и в рубашке с расстегнутым воротником становится ненавязчивым, но очевидным для всех признаком национальной идентичности – как килт для шотландцев.

Япония, в XIX столетии переживавшая ускоренную модернизацию после многовековой самоизоляции от внешнего мира, быстро переняла эту тенденцию. В рамках официального принципа «меняться внешне, чтобы остаться прежними внутренне» японцы покупали в Англии пароходы, создали фондовую биржу по образцу лондонской и систему среднего образования, копирующую немецкие гимназии. Вместе с новыми институтами в стране появилась и соответствующая западная одежда. В конце XIX века японские банкиры и дипломаты носили шелковые цилиндры, а школьная форма в стране представляла собой полувоенный китель прусского образца, который сегодня можно встретить разве что в токийском метро, но не в берлинском.