Джордж Манро - Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город

Т. Малтон по рисунку Д. Хирна. Нева у здания Академии наук. Гравюра 1789 г.

Т. Малтон по рисунку Д. Хирна. Нева у здания Академии художеств. Гравюра 1789 г.

Шторх сравнивал Первую Адмиралтейскую часть с кварталом Пале-Рояль в Париже. Это было сердце города, где обитали роскошь и богатство, центр увеселений и деловой активности, средоточие развлечений и моды. Это отражалось на арендной плате, которая была здесь на 50 % выше, чем в любом другом районе. Провизия здесь была самая дорогая, потому что требовалась для текущего потребления в больших количествах [692].

Если Первая Адмиралтейская часть казалась вполне аристократическим районом, то Вторая и Третья части, населённые предпринимательским сословием, были в такой же мере буржуазными. Шторх писал, что «здесь находится больше всего торговых домов и лавок, банков и государственных судебных учреждений. И если поэтому мы встречаем здесь меньше дворцов и блестящих экипажей, то, с другой стороны, тем больше здесь толпа занятых людей» [693]. Эта активность розничной торговли была всего заметнее на Невском проспекте, самой оживлённой среди всех улиц города, где находилось большинство гостиниц и множество магазинов. Первым из них был двухэтажный рынок с аркадами, Гостиный двор. Первое, деревянное здание Гостиного двора возникло в 1736 г. на углу Невского и Большой Садовой улицы. В 1755 г. его начали перестраивать в камне, и тянулось это до 1785 г. Как ни огромен был Гостиный двор, он вмещал лишь часть магазинов в округе – лавки выплеснулись за его стены и поглотили ещё несколько кварталов позади него, к юго-западу [694].

Литейная часть, район не столько торговый, сколько промышленный, был тише любой из Адмиралтейских частей. Застроен он был плотнее, но дома здесь выглядели более скромно. Литейная часть когда-то почти сплошь состояла из полковых слобод и кварталов для рабочих с заводов, выпускавших оружие и боеприпасы. Форму и размеры этих кварталов все ещё можно было узнать в расположении улиц и зданий. По словам Шторха, эти места населяли «усердные мастера, мирные обыватели и солдаты» [695].

Ф.К. Неёлов. Верфь у Смольного монастыря. 1804 г.

Эти живые характеристики Шторха, подробно и точно воспроизводящие картину увиденного им, всё-таки не дают читателю полного обзора города, так как автор ограничился лишь описанием его центра. Возьмем, к примеру, его очерк коммерческой деятельности. Как совершенно справедливо отмечает Шторх, оптовые сделки и импортно-экспортные операции осуществлялись лишь в очень немногих местах столицы. Но, описывая только внутренние части города, Шторх упустил по крайней мере один важнейший центр коммерции, бурно развивавшийся во времена Екатерины: это товарный склад на изгибе невского берега за Смольным монастырём, где направление реки меняется с северного на западное. В начале царствования ещё не существовало определённого места, где купцы, приплыв в город по Неве, могли бы разгрузить товар и передать его розничным торговцам. Нужда в подобном пристанище была очевидна, так как будущее явно принадлежало речному транспорту. Названная местность, низменная и пустынная, была выбрана властями и быстро превратилась в кипящий, оживленный центр экономической деятельности [696].

Точки же розничной торговли распределялись по всему городу, что позволяло покупателям приобретать большинство предметов повседневного хозяйственного спроса, не посещая для этого всякий раз крупные оптовые рынки. Даже в начале екатерининской эпохи большинство городских частей – в особенности центральные районы – не зависели друг от друга в поставке повседневных товаров, так как в каждой части имелись собственные рынки. Для того чтобы обеспечить крупными торговыми центрами все городские части, в 1782 г. был издан указ об устройстве в них больших рынков на тех местах, которые выберет полиция [697]. Проведение в жизнь этого указа, несомненно, способствовало укреплению атмосферы добрососедства и, конечно, облегчило жизнь покупателей. Кроме того, это наверняка уменьшило суматоху и давку на крупных центральных рынках столицы.

К концу столетия в Санкт-Петербурге было отведено под промышленные предприятия больше земли, чем прежде. В Москве, Туле и в других городах на протяжении почти всего XVIII в. работали более крупные заводы, чем в столице. Однако на исходе века Петербург превзошёл их все, кроме Москвы, и числом предприятий, и объёмом выпускаемой продукции, заняв ведущую позицию по развитию промышленности, которую и сохранял весь XIX в. Новое размещение и функции промышленности, сформировавшиеся к концу екатерининского царствования, позволяют прийти к некоторым обобщениям.

В Санкт-Петербурге работало множество различных предприятий, но в центре города их осталось мало. Многие были вынуждены переехать из-за того, что в центре настоятельно требовалось усилить интенсивность использования земли. Аренда здесь была самая дорогая в России, и это обстоятельство заставляло даже государственные учреждения находить места подешевле для подчинённых им производств. А площади в центре города могли использоваться с большей выгодой в других целях. Например, Адмиралтейский канатный завод, который долгое время помещался в длинном узком каменном строении, тянувшемся от Адмиралтейства до Крюкова канала, в 1792 г. перевели в Кронштадт, а землю распродали под жилую застройку [698]. В 1780-е гг. пришлось перенести на Выборгскую сторону с левого берега Фонтанки одну частную верфь, хотя она обосновалась там не так давно. Немногочисленные предприятия, оставшиеся в центре, производили дорогостоящие товары, изготовление которых не требовало больших производственных площадей. Это были в основном мелкие мастерские, которые нанимали по несколько ремесленников. Как правило, они удовлетворяли потребность в роскошных товарах, вроде золотого и серебряного галуна для мундиров или кружев, и обслуживали большей частью сливки общества и политическую элиту, которые жили в тех же кварталах. По мере удаления от центра города встречалось всё больше производств, на которых и рабочая сила, и земля расходовались не так экономно.

Существовали и другие соображения, кроме чисто экономических, заставлявшие промышленность покидать центр столицы. Иногда эти перемещения диктовались заботой о гигиене, ведь опасности и неудобства, сопряжённые с соседством некоторых предприятий, были слишком очевидны. Отличный пример представляют собой петербургские кожевенные фабрики. Поначалу они возникали на реках и каналах по всему городу, где бы их хозяева ни находили подходящие места. Но население росло, а с ним и потребность в водоснабжении, и вскоре оказалось, что воды из колодцев не хватает. Воду стали брать прямо из реки, но в то же время промышленные стоки кожевенных предприятий тоже усиливались, загрязняя Неву и каналы. По этой причине обрабатывающие кожу предприятия были перемещены вниз по течению от города. Для безопасности людей во всесторонний план развития Санкт-Петербургской стороны, обнародованный в 1767 г., включили перенесение порохового завода в ненаселённое место, чтобы от возможных взрывов не погибли и не покалечились окрестные жители [699]. Требования как экономики, так и безопасности привели в конце концов и к перемещению казённой стеклянной и зеркальной фабрики. Впервые речь об этом зашла в 1766 г., когда предлагалось убрать её почти из центра на территорию к югу от застроенных кварталов и ближе к Финскому заливу. В 1767 г. Екатерина одобрила этот план и распорядилась построить на освободившемся участке дома для мастеровых. На новом месте фабрика не представляла угрозы городу в случае пожара, в то время как на прежнем месте ветер мог бы погнать пламя прямо в лучшие районы города [700].